Другой существенной особенностью этого периода в истории антибольшевистских формирований стало их стремление максимально полно отразить в своей деятельности и в своем политико-правовом статусе принцип правопреемственности и, следовательно, легальности своего существования. Ликвидация советской властью последних структур дофевральской и дооктябрьской России (Правительствующий Сенат, Ставка Верховного Главнокомандующего, земско-городское самоуправление) ставила в повестку дня создание новых органов управления, основанных на соблюдении правопреемственности от прежних. В 1918 г. предпринимались неоднократные обоснования этой правопреемственности, исходящей от момента разгона Учредительного Собрания (январь 1918 г.) или основанной на персональном участии в работе прежней российской Конституанты, то есть когда члены создаваемых новых органов власти до того были членами Учредительного Собрания (Верховное Управление Северной Области, Комитет Членов Учредительного Собрания). Стремление к правопреемственности выражалось, в частности, в продекларированных заявлениях о восстановлении законодательных норм, действовавших до 25 октября 1917 г. или даже до 3 марта 1917 г., с оговоркой, что законодательство Временного правительства может применяться в зависимости от складывающихся правовых «коллизий» (Всевеликое Войско Донское).
Попытка создания «представительного фундамента» образующейся власти сводилась к необходимости созыва совещательных структур, наделенных учредительно-санкционирующими полномочиями. Была продолжена практика созыва «Совещаний», основанных на делегировании представителей от различных общественных (Ясское Совещание в ноябре 1918 г.) или территориально-административных структур, при участии партийных и общественных делегатов (первое и второе Челябинские Совещания в августе 1918 г. и Уфимское Государственное Совещание в сентябре – октябре 1918 г.).
Другой, альтернативной формой «суррогата представительства» явились Совещания членов разогнанного Всероссийского Учредительного Собрания (на этой основе работал Комуч). Можно было спорить о степени легальности и легитимности подобных Совещаний, однако их важность для поддержания создаваемых структур исполнительной власти признавалась неоспоримой.
Третьей особенностью 1918 г. стало влияние на события российской гражданской войны иностранных государств. При всей разнице в оценках их действий неправомерно было бы определять их как необоснованную агрессию по отношению к России. Все акты ввода иностранных воинских подразделений на ту или иную территорию санкционировались соответствующими решениями местных структур власти (от Мурманского совета до городского самоуправления Владивостока). Но характер ввода войск не носил еще характера «борьбы с большевизмом», а, по существу, сводился к решению тех или иных проблем, формально связанных с «защитой воинских складов», или «противодействием открытой и тайной работе австро-германских военнопленных, шпионов и эмиссаров», или «защитой жизни и имущества» подданных того или иного государства. Окончание военных действий на Западном фронте привело к изменению в политике иностранных государств в отношении Белого движения и советской власти.
В развитии антибольшевистских режимов важным становилось стремление добиться международного признания. Особое значение мог иметь акт одновременного с образованием единого Всероссийского правительства в Уфе и его признания в качестве субъекта международного права. Но в этом процессе решающую роль играл фактор времени. Подобная «единая» власть, созданная, например, весной 1918 г., могла иметь шансы на международное признание, так как союзникам России в Первой мировой войне было важно добиться восстановления Восточного фронта против Германии. Создание же единого центра Белого движения произошло к моменту окончания военных действий в Европе, когда после Компьенского перемирия 11 ноября потребность в Восточном фронте отпала, и Белому движению пришлось в основном рассчитывать на собственные силы.
Наличие единого центра всероссийской власти могло стать существенным международным, геополитическим фактором. Так, по весьма верной оценке военного прокурора Северной области генерал-майора С. Ц. Добровольского, «существование областных правительств, наряду с Всероссийским, несомненно, вредило нам в международном отношении, создавая впечатление отсутствия единой национальной власти, достойной международного признания, и, кроме того, давало в руки большевиков отличный повод для агитации в смысле трактования нас всех как бунтовщиков против единой законной власти советского правительства… При наличии же только одного Всероссийского Правительства сама советская власть принимала характер сообщества, посягнувшего на ниспровержение государственного строя, возглавляемого единой национальной властью».
Эскалация гражданской войны порождала поиск новой стратегии и тактики в решении как локальных, так и общероссийских задач. И Комитет Членов Учредительного Собрания, и Верховное Управление Северной Области, и Сибирские областники, и Уфимские демократы были вынуждены проводить политику решения конкретных, безотлагательных задач в целях достижения осязаемых практических результатов. Эти правительства и их лидеры в своей государственной деятельности отбрасывали прежние и выдвигали новые политические установки. Показательный пример – Временное Сибирское правительство и Верховное Управление Северной Области, сумевшие консолидировать усилия на решении ряда важных конкретных экономических и социальных задач своего края. Однако политические «пристрастия» часто напоминали о себе. Напряженная борьба на фронте, разруха в тылу, безвластие на местах – оперативное решение этих проблем тормозилось разногласиями, интригами, несогласованностью в действиях властей (конфликты между Временным Сибирским правительством и Сибирской Областной Думой, между Временным Сибирским правительством и Комитетом Членов Учредительного Собрания, между Союзом Возрождения России и Всероссийским Национальным Центром и т. д.).
Период доминирования в антибольшевистском сопротивлении «демократической контрреволюции» (по определению меньшевика И. Майского) заканчивался, начинался новый этап борьбы, период окончательного выделения из общего антибольшевистского фронта Белого движения и его дальнейшей эволюции.
* * *
1. Кроль Л. А. Указ, соч., с. 117–119.
2. Голос Приморья. Владивосток, № 248, 1 (14) июля 1918 г.
Приложения
Приложение № 1
Акт отречения от Престола Государя Императора Николая Александровича Романова. 2 марта 1917 г.
Начальнику Штаба
В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу родину, Господу Богу угодно было ниспослать России новое тяжкое испытание. Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны. Судьба России, честь геройской нашей армии, благо народа, все будущее дорогого нашего Отечества требуют доведения войны во что бы то ни стало до победного конца. Жестокий враг напрягает последние силы, и уже близок час, когда доблестная армия наша совместно со славными нашими союзниками сможет окончательно сломить врага. В эти решительные дни в жизни России почли МЫ долгом совести облегчить народу НАШЕМУ тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и, в согласии с Государственною Думою признали МЫ за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с СЕБЯ Верховную власть. Не желая расстаться с любимым Сыном НАШИМ, МЫ передаем наследие НАШЕ Брату НАШЕМУ Великому Князю МИХАИЛУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ и благословляем ЕГО на вступление на Престол Государства Российского. Заповедуем Брату НАШЕМУ править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях, на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу. Во имя горячо любимой родины призываем всех верных сынов Отечества к исполнению своего долга перед ним, повиновением Царю в тяжелую минуту всенародных испытаний и помочь ЕМУ, вместе с представителями народа, вывести Государство Российское на путь победы, благоденствия и силы. Да поможет Господь Бог России.
