Таким образом, история политико-правовой стороны Белого движения на Востоке России в период наивысших военных успехов осени 1918 г. – осени 1919 г. свидетельствует о стремлении к совершенствованию высших структур управления, к преодолению традиционного российского бюрократизма. Сделанный в ноябре 1918 г. выбор в пользу «конституционной диктатуры» как режима требовал отвечающих этому выбору форм организации Всероссийской власти. В итоге удалось достичь определенных результатов, однако, как оказалось на деле, недостаточных для преодоления кризиса в экономике и достижения решающих успехов в военных действиях. На пути «возрождения России» правительство ожидало немалые трудности. По оценке Гутмана (Гана), «особенностью первых омских министров, кроме Вологодского, была их молодость и абсолютная неподготовленность к государственной деятельности. Казалось, что в эпоху, когда старые боги повержены были в прах, новые «кумиры», которых на поверхность вынесла волна революции, покажут себя достойными вождями своего народа. Все омские министры были новые для России люди, доселе никому не известные, ничем себя не зарекомендовавшие (нельзя не заметить, что подобная оценка вполне применима к правительствам всех «государственных образований» на территории бывшей Империи, не исключая и большевистского Совнаркома. – В.Ц.). Лично – это были люди честные. На их репутации в прошлом не было пятен. Нельзя было также сомневаться, что все они преисполнены горячих стремлений спасти свою Родину. Их молодость давала особенно много оснований верить, что им удастся найти новые и верные пути восстановления разрушенного государства, что ими будут двинуты в дело непоколебимая энергия и сила воли, которые сломят жестокого и закаленного врага. И еще подкупало всех, что во главе движения стал боевой храбрый адмирал, тоже сравнительно еще молодой человек (17 ноября, в канун «омского переворота», Колчаку исполнилось 44 года. – В.Ц.). Как странно, все русские патриоты тогда хотели видеть в этом молодом правительстве, – пусть случайных, без традиции, но сильных духом людей, взявших на себя бремя верховной власти, чтобы вывести страну из гиблой трясины, в которую она попала благодаря преступному бездействию одних и предательству других. Адмиралу Колчаку пришлось тогда, на зыбком песке сибирской степи, наскоро сколотить государственный корабль из непрочного и ненадежного материала» (21).
* * *
1. ГА РФ. Ф. 176. Он. 5. Д. 48. Лл. 6–8.
2. Милюков П.Н. Указ, соч., с. 124.
3. Записки И. И. Сукина о Правительстве Колчака // В сборнике «За спиной Колчака». М., 2005, с. 460–461.
4. ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 441. Л. 30; Известия Министерства земледелия. Омск, № 14–15, 15 июня 1919 г., с. 1.
5. Правительственный вестник. № 51, 24 января 1919 г.
6. Правительственный вестник. Омск, № 69, 14 февраля 1919 г.
7. Собрание Узаконений и Распоряжений Правительства… № 8, 7 июня 1919 г.
8. Правительственный вестник. Омск, № 115, 13 апреля 1919 г.
9. Правительственный вестник. Омск, № 1, 19 ноября 1918 г.
10. Собрание Узаконений и Распоряжений Правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. № 4, 30 апреля 1919 г., ст. 35; Правительственный вестник. Омск, № 88, 11 марта 1919 г.
11. ГА РФ. Ф. 176. Оп. 5. Д. 48. Лл. 71–72.
12. Гинс Г. К. Указ, соч., с. 287.
13. A Chronicle of the Civil War in Siberia… Op. cit. vol. 1, p. 199.
14. ГА РФ. Ф. 176. Оп. 5. Д. 48. Л. 93; Д. 92. Л. 34.
15. ГА РФ. Ф. 176. Оп. 5. Д. 245. Лл. 124–127.
16. ГА РФ. Ф. 148. Оп. 4. Д. 42. Лл. 1–1 об.; Правительственный вестник. Омск, № 240, 21 сентября 1919 г.; Сукин И. И. Указ, соч., с. 438–439.
17. Правительственный вестник. Омск, № 208, 12 августа 1919 г.; ГА РФ. Ф. 148. Оп. 4. Д. 81. Л. 25 об.
18. A Chronicle of the Civil War in Siberia and Exile of China. Op. cit. vol. 1, p. 281–283.
19. Мельгунов С.П. Трагедия адмирала Колчака. Ч. 3, т. 1. Конституционная диктатура. Белград, 1930, с. 276–277.
20. Сибирская Речь. Омск, № 90, 30 (17) апреля 1919 г.
21. Гутман А. (Ган). Организация Омской власти // Часовой. Париж, № 139–140, декабрь 1934, с. 28.
Глава 4
Структуры представительной власти в политической модели Белого движения на Востоке России, 1918–1919 гг.
Образование Государственного Экономического Совещания
Никакая авторитарная власть не может удержаться без поддержки представительных органов, вопрос лишь в их составе, полномочиях, степени влияния на принятие управленческих решений. Как отмечал в своем выступлении на открытии Государственного Экономического Совещания российский премьер П.В. Вологодский, «власть, какими бы прекрасными намерениями она ни задавалась… всегда будет оторвана от жизни, будет висеть в воздухе, если она не будет прислушиваться к голосу общественности, к голосу людей жизни… всякая новая власть, в какие бы сложные политические моменты она ни создавалась, как только сконструируется, она инстинктивно ищет своей опоры в голове страны, ищет ее поддержки». Но при этом «правильно организованного народного представительства в рассматриваемый период не существовало» – такими скептическими словами начинал один из своих обзоров законодательной деятельности в Сибири известный юрист профессор В. А. Рязановский (1).
Верховный Правитель отнюдь не чуждался сотрудничества с «демократическими структурами». Во время посещения Екатеринбурга в феврале 1919 г. Колчак заявил на заседании городской думы: «Мне приходится встречаться с представителями земств, городов и с представителями общественности, и я с глубоким удовлетворением должен установить отсутствие разногласия взглядов моих и Правительства, которое я возглавляю, с пожеланиями, что я слышал до сих пор от местных людей. Я должен отметить глубокое значение этого факта, ибо в безвозвратное прошлое ушло то время, когда власть могла противопоставить себя общественности, как силе ей чуждой и даже враждебной. Новая, свободная Россия должна строиться на фундаменте единения власти и общественности». В этом же выступлении адмирал дал собственную характеристику «большевизму слева» и «большевизму справа» (популярным политическим терминам после-февральской России). «Большевизм слева, как отрицание морали и долга перед Родиной и общественной дисциплины, и большевизм справа, базирующийся на монархических принципах, но, в сущности, имеющий с подлинным монархизмом столько же общего, сколько имеет общего с демократизмом большевизм, характеризующийся для своих адептов свободой преступления и подрывающий государственные основы страны, большевизм, который еще много времени будет требовать для упорной борьбы с собой. Одни отрицают право, другие желают быть выше права. Законность и порядок поэтому должны составить фундамент будущей великой, свободной демократической России. Я не мыслю будущего ее строя иначе как демократическим, – не может он быть иным, и теперь, быть может, только суровые, военные задачи заставляют иногда поступаться ими и в условиях борьбы вынуждают к временным мероприятиям власти, отступающим от тех начал демократизма, которые последовательно проводит в своей деятельности Правительство… Правительство, мною возглавляемое… считает народ русский единственным хозяином своей судьбы, и когда, освобожденный от гнета и насилия большевиков и язв большевизма, он через своих свободно избранных представителей в Национальном Учредительном Собрании выразит свою свободную волю об основных началах политического, национального и социального быта, то я и Правительство, мною возглавляемое, почтем своим долгом передать правительству, им авторизированному, всю полноту власти, нам ныне принадлежащей» (полный текст выступления см. приложение № 30) (2).
