Приведенные заявления Колчака, приказы и постановления подчиненных ему генералов стали позднее главными основаниями в обвинении Верховного Правителя в «широкомасштабном белом терроре», развернутом против «мирного крестьянского населения» в белом тылу, предъявленном ему на следствии в январе – феврале 1920 г. Тем не менее эффективность «чрезвычайной юстиции» оказалась действенной. Повстанческое движение пошло на убыль, партизанские отряды ушли в Хакасию и Урянхайский край, где захватили город Белоцарск, тогда как в Енисейской и Иркутской губерниях размах партизанского движения, вплоть до конца осени 1919 г., значительно уменьшился. Это позволило генералу Розанову отказаться от режима военного положения, о чем было заявлено в приказе № 215 от 24 июня 1919 г.
Приказ Розанова подводил итоги проведения антиповстанческих операций и декларировал возвращение к нормам мирного времени. «Совместными действиями русских, чехословацких и итальянских войск (данные воинские контингенты участвовали в операции согласно договору об охране линии Транссибирской магистрали. – В.Ц.) большевистские банды врагов возрождения России разбиты… Глава восстаний и организаторы нападений на поезда расстреляны правительственными войсками либо убиты самим населением. Награбленный у населения хлеб, скот, а также мастерские и склады, снабжавшие банды всем необходимым, захвачены, а насильно мобилизованные красными – распущены по домам… Нет больше ежедневных, многочисленных жертв на железных дорогах среди русских, чехословацких, английских и итальянских войск, беззащитных пассажиров и железнодорожных рабочих… Задача, поставленная мне Верховным Правителем по обеспечению железнодорожного подвоза… и прекращению насилий над населением Енисейской и части Иркутской губерний, потребовала решительных действий против успевших сорганизоваться большевистских банд и временно перейти на законы чисто военного времени, вызвавшие ряд моих суровых обязательных постановлений. Теперь, когда наступило успокоение и представляется возможным перейти к нормальным условиям жизни, временно нарушенным борьбой с врагами Русской Государственности, я призываю военных и гражданских начальников всех степеней, войска и все население Енисейской и части Иркутской губерний посвятить свои силы общей дружной работе по воссозданию Армии и возрождению России».
Таким образом, в приказе четко декларировалось восстановление прав гражданской власти и общей «гражданской юстиции», причем в сжатые сроки. «Военным Начальникам теперь же приступить к постепенной передаче временно взятых ими на себя гражданских, административных обязанностей соответствующим Губернским властям, с оказанием им должного доверия и полного содействия… Начальникам военных районов, кроме Нижнеудинского, теперь же начать постепенную передачу временно взятых на себя функций по гражданскому управлению, Управляющим соответствующих уездов, а функции по охране спокойствия и порядка соответствующим Начальникам милиции, с таким расчетом, чтобы 15 июля таковая сдача состоялась полностью, после чего круг обязанностей Начальника района… выразится лишь в форме содействия гражданским властям по укреплению Правительственной власти на местах и обеспечении порядка и спокойствия в уездах… Что касается порядка судопроизводства, то оно также должно постепенно войти в обыденные, установленные законом рамки». Розанов определенно заявил об отмене своих прежних «Обязательных постановлений», «вызванных исключительной обстановкой»: «О расстреле заложников» (от 28 марта), «О расстреле на месте без Суда» за преступления, перечисленные в постановлении от 26 марта, и цитированный выше приказ «начальникам военных отрядов» от 27 марта 1919 г.
Приказ о восстановлении порядка завершался недвусмысленным указанием и призывом: «Отменяя перечисленные обязательные постановления, предупреждаю, что в случае, если наступившее успокоение будет нарушено, я буду снова вынужден прибегнуть к ним и к тем решительным мерам и действиям, коими были ликвидированы недавние восстания. Призываю всех Государственно мыслящих людей, любящих Россию, оказывать военным и гражданским властям всех степеней полное содействие в поддержании общественного порядка и наступившего успокоения и посвятить все свои мысли строительству молодой России на началах, возвещенных единым Всероссийским Правительством, возглавляемым Верховным Правителем всей России Адмиралом Колчаком». Одновременно с карательными мерами Розанов заявлял о смягчении ожидаемых наказаний. «Обязательное постановление» от 9 июля 1919 г. объявляло, что «все насильно мобилизованные красные, которые явятся с оружием в руках к военным, гражданским и сельским властям, после соответствующей регистрации, необходимой для их личной безопасности, будут помилованы и получат право безнаказанно вернуться к мирной жизни, к своим семьям. Все, не выполнившие этого требования к 1 августа нового стиля, будут изловлены и преданы военно-полевому суду, а их дворы с постройками сожжены. Регистрацию насильно мобилизованных, возвратившихся домой, и прием от них оружия производить Уполномоченным начальников военных районов» (11).
После подавления повстанческого движения Розанов был отозван из Енисейской губернии и переведен во Владивосток с назначением на должность Главного начальника Приамурского военного округа. Его преемником в должности командующего войсками Енисейской губернии стал генерал-лейтенант В. И. Марковский. Тем не менее окончательного «замирения» в крае все-таки не произошло. После поражений белых армий в октябре – ноябре 1919 г. партизанское движение вспыхнуло с новой силой, чему способствовали и возвращение из Урянхайского края отрядов красных повстанцев, и деятельность эсеро-большевистского подполья, и отказ подразделений чехословацкого корпуса от охраны линии Транссиба в связи с общим кризисом белой власти в Сибири и на Дальнем Востоке.
В качестве произвольно понимаемых норм «военно-полевой юстиции» уместно привести также пример подобного нарушения законности и на белом Юге. В советской пропаганде долгое время использовался как образец т. н. «белого террора» приказ № 2431 коменданта Макеевского округа есаула Жирова от 11 ноября 1918 г., гласивший: «Рабочих арестовывать запрещаю, а приказываю расстреливать или вешать… всех рабочих арестованных повесить на главной улице и не снимать три дня… за убитого казака приказываю в деревне Степановке повесить десять жителей, наложить контрибуции 200 тысяч рублей; за пленение офицера сжечь всю деревню. Приказываю самым беспощадным образом усмирить рабочих и еще лучше повесить на трое суток десятого человека из всех пойманных». Приказ был издан в местности, объявленной на военном положении, где велись операции против подпольщиков, а результатом его осуществления стала публичная казнь трех рабочих в Юзовке. Но общественное мнение на белом Юге резко осудило подобный «произвол военных». Протест на имя председателя Войскового Круга П. А. Харламова незамедлительно отправил проходивший в Симферополе съезд земских и городских самоуправлений Юга России. Протест заявила Бахмутская городская дума. Приказ получил широкую огласку. Проинформированы о нем
были представители союзного командования в Крыму. Комендант был смещен с должности, назначено служебное расследование, доказавшее, что казненные действительно состояли в подпольной организации. Дальнейшего развития меры, изложенные в данном приказе, не получили.
