В то же время со стороны «демократических кругов» неоднократно выдвигались требования об отказе от принципа диктатуры о привлечении к управлению «авторитета общественности» через посредство представительного органа управления; в отсутствии такого органа виделась причина всех неудач на фронте и «развала тыла» (7). Несмотря на официальное утверждение диктаторского принципа, на протяжении 1919 г. руководство белого Юга упрекали в «засилье левых», «засилье правых», в давлении «кадетских деятелей» на работу Особого Совещания и самого Главкома. Подобные оценки скорее могли быть правомерными в отношении Национального Центра, особенно применительно к периоду весны – лета 1919 г., нельзя забывать, что принятие любых распоряжений, постановлений, журналов заседаний Особого Совещания в этот период по-прежнему оставалась исключительной прерогативой самого Главкома или Председателя Особого Совещания, которое возглавляли последовательно назначенные Деникиным генерал от кавалерии А. М. Драгомиров и генерал-лейтенант А. С. Лукомский (8). Характерно и то, что функции военной и гражданской власти, военного и гражданского управления сочетались генералом Деникиным (как и адмиралом Колчаком) соответственно в двух типах приказов, одинаково принимавших силу закона после их подписания Главкомом (без участия правительства). Это – приказы «по Вооруженным Силам Юга России» (о должностных назначениях, штатах воинских подразделений, порядке мобилизации и др.) и приказы «по Общему Управлению», касавшиеся регулирования тыла (например, приказом № 167 от 26 сентября 1919 г. вводились предельные цены на аренду земли – не более 200 рублей за десятину) (9).
Примечательно, что единого центра управления на белом Юге в 1919 г. не сложилось (в отличие от Омска). Ставка Главкома ВСЮР в период «похода на Москву» находилась в Таганроге, тогда как многие управленческие структуры, в том числе Особое Совещание, размещалось в Ростове-на-Дону, хотя предполагалось перенести Ставку и Совещание в Харьков или Киев – «мать городов русских». Органы власти Всевеликого Войска Донского располагались преимущественно в Новочеркасске, Кубанского казачества – в Екатеринодаре, Терского – во Владикавказе. Что касается Особого Совещания при Главкоме ВСЮР, то оно строило свою работу на основании Положения, утвержденного Деникиным 2 февраля 1919 г. в Екатеринодаре. Данный документ был разработан на основе переработанного юридической комиссией (Н. И. Астров, К. Н. Соколов, В. А. Степанов) Положения, утвержденного еще генералом Алексеевым. В нем определялся статус Особого Совещания, перечислялись полномочия Начальников Управлений и Управляющих Отделами. По оценке обер-прокурора Правительствующего Сената М. Чубинского, «ни один министр (начальник отдела) не мог делать ни одного личного доклада (Главкому. – В.Ц.), не поставив предварительно в известность Председателя Особого Совещания о содержании доклада, а как бумаги, исходящие от Председателя, так и личная манера обращения к членам Особого Совещания нередко более походили на команду, чем на европейский способ отношений между премьером и членами кабинета» (10).
В Положении специально оговаривалось, что Особое Совещание учреждается лишь для «содействия Главнокомандующему… в делах законодательных и административных». Принцип диктатуры признавался непреложным («воплощенная идея диктатуры в ее чистом виде»). Ни один правовой акт не мог вступить в силу без одобрения Главкома ВСЮР. Однако, в отличие от «Конституции 18 ноября 1918 г.», на белом Юге совещательные функции применялись как в законодательной, так и в исполнительной сфере. «Дела Верховного Управления» не могли разрешаться единоличной, без предварительного обсуждения в Особом Совещании, волей диктатора. Предварительное обсуждение предполагалось и в отношении назначений на «гражданские должности». И только нормативные акты, относящиеся к военной сфере, а также «назначения и увольнения главных начальников ведомств» принимались непосредственно самим Главкомом. По оценке самого Деникина Положение 2 февраля 1919 г. представляло собой «в известной степени совмещение круга деятельности Совета министров и старого Государственного Совета». Таким образом, хотя принципиальных различий в «диктаториальных началах» на юге и в Сибири не было, совещательные функции т. н. деникинского правительства были гораздо шире омского Совета министров. Но! «Право обсуждения, право совета принадлежит многим, право принятия решений – одному» (11).
В общей структуре власти Особое Совещание, как и в 1918 г., сохраняло свой условный «правительственный» статус: «В области управления… Начальники Управлений и Управляющие… пользуются правами министров, применительно к учреждениям министерств (Св. зак. Т. 1, ч. 2, изд. 1892 г.)». Постановление от 6 мая 1919 г. определяло «учреждения, состоящие при Главнокомандующем ВСЮР, учреждениями государственными», а сотрудников данных ведомств – «состоящими на государственной службе». Как и Совет министров начала XX в., Особое Совещание включало в свой состав Отдел законов, Канцелярию, издавало Собрание Узаконений и Распоряжений. Но, несмотря на это внешнее сходство, Особое Совещание не было полноправным органом исполнительной власти. Порядок принятия законов предусматривал, как отмечалось выше, утверждение законопроектов с санкции Главкома. Будучи неподписанными, они могли оставаться без последующего рассмотрения. На рассмотрение Особого Совещания должны были поступать «все законодательные предположения и все правительственные мероприятия общегосударственного значения и все предположения о замещении высших гражданских должностей центрального и местного управления». Утвержденные Главнокомандующим постановления Особого Совещания распубликовывались через Отдел Законов в Собрании Узаконений и Распоряжений Особого Совещания при Главнокомандующем Вооруженными Силами Юга России.
Что касается характеристики личности и деловых качеств самого Деникина, то здесь уместно привести свидетельство из дневника члена Бюро Совета Государственного Объединения России М. С. Маргулиеса. Беседуя в начале декабря 1918 г. в Одессе о командующем Добрармией и фактическом руководителе внутренней и внешней политики белого Юга, Маргулиес замечал, что «Гришин-Алмазов и Шульгин (военный губернатор и член гражданского совета. – В.Ц.) сходились на честности, прямоте, работоспособности, мужестве и простоте Деникина. Гришин замечал: «только очень он копается в мелочах. Делает сам всю ту работу, для которой у нас десятки штабных». И в гражданской работе, добавлял Шульгин, та же у него черта: «добросовестно перечитывает всякую бумажку и кладет резолюции; времени на это уходит масса, так как в гражданском управлении он мало смыслит» (такую же черту подчеркивал в характере покойного генерала Алексеева А. И. Гучков: сидит в Ставке Верховного Главнокомандующего, где решаются важнейшие вопросы, будущее России, и часами высчитывает, делая длинные выкладки, максимальную нагрузку пехотинца, кавалериста)». «В лице генерала Деникина Россия имеет исключительно крупную и ценную фигуру», – отмечал один из руководителей Всероссийского Национального Центра Н. И. Астров. «Его нужно сберечь для России и оградить его от клеветы… Клевета тем яростнее, чем крупнее личность и чем она опаснее для политических фигляров, проделывающих свое кощунственное дело над Россией».
Распоряжения и постановления регионального или отраслевого значения, («вермишель») могли утверждаться в совокупности, общим журналом заседаний, и, скрепленные подписью Главкома, также публиковались в «Собрании Узаконений и Распоряжений». Для их предварительного рассмотрения создавалось специальное «Малое Присутствие», состоявшее из помощников начальников ведомств, помощников управляющих отделами Законов и Пропаганды и представителей начальника Штаба, Главного начальника Снабжений и Главного начальника военных сообщений. Постановления «Малого Присутствия» вносились затем в Особое Совещание. Председателем «Малого присутствия», по назначению Главкома, состоял Н.И. Астров, а при его отсутствии – В.Н. Челищев (приказ Главкома ВСЮР от 5 июня 1919 г.) (12). Свой статус имела Политическая Канцелярия Особого Совещания. Ставшая своеобразным продолжением Политического отдела при генерале Алексееве, утвержденная Приказом Командующего Добрармией от 8 октября 1918 г., она занималась сбором информации из различных регионов Юга России, из Белоруссии, Бессарабии, Закавказья, Закаспийской области, из Сибири (эти регионы считались на белом Юге «составными частями России» и не входили в сферу делопроизводства по Управлению иностранных дел). Ее начальник, полковник Д. Л. Чайковский, имевший большой опыт штабной работы, сделал Канцелярию фактически центром по сбору развединформации, а не техническим аппаратом при правительстве. Ее сводки позволяли координировать работу антисоветского подполья, расширять контакты с различными антибольшевистскими организациями (13).
