17 марта была опубликована очередная декларация французского командования, объяснявшая цели военного присутствия союзных войск в Одессе. Подписанная Франшэ д’ Эспере, она подтверждала, что «державы согласия демократических народов не имеют в виду ни расчленить Россию, ни навязать ей ту или иную форму правления. Они стремятся лишь поддержать местные управления для того, чтобы дать им возможность установить порядок и произвести на основах всеобщего голосования свободные выборы в Учредительное Собрание». Оптимизм жителям города должны были придать и такие заявления: «Воля союзников – Одессы не сдавать, и она не будет сдана», «Одессе ничто не угрожает». В городе были запрещены публичные манифестации, вводилась цензура и комендантский час. 16 марта генерал Шварц объявил о начале мобилизации, а «Комитет обороны» приступил к проведению чрезвычайных мер по закупке продовольствия и снабжению города топливом из Крыма и Северного Кавказа. Явным «пережитком настроений» 1918 г. стала попытка создания т. н. Южно-русской армии. В специальном «объявлении» генерал Шварц подробно перечислял условия прохождения службы. Армия признавалась автономной от ВСЮР (аналогичной Южной, Северной армиям, формировавшимся в 1918 г.), но со схожими целями: «Борьба с большевиками и сопутствующими им явлениями анархии, произвола и насилия», «установление порядка и законности в стране», «воссоздание Великой России, государственное устройство которой будет установлено Верховной волей Бога и народа». Отмечалось, что «формирующаяся армия будет работать в полном согласии с преследующими те же цели русскими армиями генералов Деникина, Юденича, адмирала Колчака и др.». Комплектование должно было проводиться за счет добровольцев и мобилизованных. И хотя план создания такой армии представлялся довольно заманчивым и перспективным, он так и остался на бумаге (9).
Развязка наступила неожиданно. В течение марта отряды атамана Григорьева продолжали давление на фронт союзников и добровольцев, не нанося еще «сокрушительных ударов». При условии решения продовольственного и топливного вопросов продолжение обороны «одесской зоны» представлялось вполне возможным. На море полностью господствовал союзный флот. Объявленная мобилизация могла дать неплохие результаты, даже за счет городского населения. Однако настроения союзных войск, выполнявших основную часть боевой нагрузки, были далеко не воинственными. Солдаты «устали от войны», не понимали целей их отправки в Россию. Только греческие части отличались сравнительно высокой боеспособностью, поскольку «горели воодушевлением сразиться с большевиками как с гонителями Православия и осквернителями храмов», а «многие видели в этом походе уплату России старого долга за освобождение Греции от турецкого ига». Но для победы этого было мало. Палата депутатов французского Парламента отказалась вотировать дополнительные расходы на содержание союзных контингентов. В этой обстановке даже небольшие неудачи могли инициировать крушение всего фронта. 20 марта части Григорьева начали наступление на город, и 21 марта 1919 г. в прессе было опубликовано заявление д’Ансельма о «частичной разгрузке Одессы» ввиду невозможности «доставить в ближайшее время продукты». Начался частичный отвод союзных войск с позиций перед городом. 23 марта 1919 г. д’Ансельм опубликовал объявление уже о полной эвакуации Одессы, в котором заявлял, что «до ухода последнего солдата союзных войск (французских, русских, греческих, румынских, польских) власть в городе принадлежит мне, и нарушение порядка будет подавляться силой оружия». Добровольческие части отошли в Румынию и затем были эвакуированы в Новороссийск. 24 марта 1919 г. в город вступили советские войска, и власть перешла к совету рабочих депутатов, который особым приказом одесского Совета рабочих депутатов «под страхом смертной казни» предписывал «не чинить препятствий эвакуации союзных войск» (10). Таким образом, белый фронт под Одессой был ликвидирован, и все расчеты на широкомасштабное вмешательство союзников в русские дела оказались ошибочными. Вряд ли можно считать, что причиной тому – только английское и французское командование, слишком большие и неоправданные надежды возлагались на военное участие стран Антанты в российской Гражданской войне.
После Одессы непосредственное боевое участие Антанты в гражданской войне на Юге России, по существу, закончилось. В течение 1919 г. помощь союзников ограничивалась лишь отправкой вооружения и обмундирования, большая часть которого оставалась на складах Новороссийска, Севастополя и Ростова. В составе ВСЮР до лета 1920 г. воевали несколько британских летчиков, английские танки МК V и МК А с английскими экипажами принимали участие в прорыве укреплений Царицына в июне 1919 г. Более действенной была помощь союзного флота: при артиллерийской поддержке с крейсера «Карадок» был высажен десант в Одессу в августе 1919 г., а дредноут «Император Индии» прикрывал посадку на транспорты остатков ВСЮР в Новороссийске в марте 1920 г. Английские и французские летчики, танкисты и моряки награждались российскими орденами, английские инструкторы руководили курсами по обслуживанию британской военной техники. Но все это не дает оснований считать, что ВСЮР в 1919 г. полностью зависели от военной поддержки со стороны Антанты.
Эвакуация Одессы не могла не отразиться на последующих российско-французских отношениях в 1919 г. Показательно письмо Правления ВНЦ «По поводу эвакуации французских войск из Одессы и Крыма». В нем, в частности, отмечалось: «Неожиданные решения французского командования об уходе из России, стремительная эвакуация южных портов, отказ от помощи в момент последней борьбы с большевиками, все это не могло не породить тяжелых чувств и сомнений, раздражения и протеста». В письме говорилось и о «вызывающем поведении французских военных властей, которые, как бы издеваясь над слабостью и беспомощностью искавших у них покровительства русских, – позволили себе полное забвение всех начал гуманного и достойного отношения к ближним и беззащитным». Вместе с тем, нельзя было забывать о традиционном для российских властных структур стремлении к сотрудничеству с Францией. ВНЦ выражал надежду на скорое восстановление союзнических отношений: «Как бы ни был силен этот удар, который нанесен последними событиями франко-русской дружбе, было бы чрезвычайно опасной и роковой ошибкой считать этот удар непоправимым». ВНЦ «питал уверенность, что заявления и действия французского правительства с не оставляющей сомнения ясностью подтвердят непреклонное решение Франции всеми доступными ей средствами поддерживать интересы Единой и Великой России в полном согласии с традиционными основами Франко-Русского Союза и политики Держав Согласия». Виновных в срыве эвакуации французских военных следовало, по мнению Центра, «решительно осудить». Провал боевых операций стал предметом специального рассмотрения во французском парламенте. Глава правительства Клемансо, прежде считавшийся «непримиримым противником большевизма» и сторонником военной интервенции в «союзе с генералом Деникиным», в частных беседах стал говорить о том, что «этот господин для нас всех не существует больше» (11).
Антибольшевистские силы за все время пребывания союзников в Крыму и Одессе так и не смогли должным образом подготовиться к серьезному сопротивлению. Касалось это не только военной, но и гражданской властей. В этой связи вполне правомерным представлялся вывод, сделанный в рапорте управляющего делами Одесского отделения Национального центра, полковника Новикова в Ставку Главкома ВСЮР: «После одесских событий мы должны совершенно ясно убедиться, что в постигшей нас беде нам нужно рассчитывать, преимущественно, на свои собственные силы, ибо помощь со стороны крайне ненадежна и изменяет в самую трудную минуту неожиданным образом. За время одесской эпопеи мы прошли наглядный урок государственного строительства. Мы узнали свои созидательные и разрушительные силы и способности, достоинство и недостатки власти и должны в полной мере использовать полученный такой дорогой ценой опыт, дабы в будущем не повторить тех самых ошибок. Активность и твердость власти, опора ее на возможно широкие слои населения и привлечение к работе общественных сил должны быть поставлены в основу при всяком созидании государственности» (12).
