6. Савенко А. Н. Указ, соч., с. 32.
7. ГА РФ. Ф. 446. Оп. 2. Д. 105. Л. 12.
8. Родина, Харьков, № 51, 1 октября 1919 г.
9. ГА РФ. Ф. 5354. Оп. 1. Д. 16. Лл. 3–4; Заря России, Ростов-на-Дону, № 1, 15 августа 1919 г.; Копыстянский А. В. Указ, соч., с. 52.
10. Алексеев А. А. Единая или Федеративная Россия», Ростов-на-Дону, 1919, с. 3, 6–7.
11. Там же. С. 22, 29–32.
12. Малиновский И. «Единая Россия и самостоятельность областей», Ростов-на-Дону, 1919, с. 12–15.
13. ГА РФ. Ф. 5354. Оп. 1. Д. 16. Лл. 8–9.
14. Там же. Лл. 10–14.
15. Там же. Лл. 16–17.
16. Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое Особым Совещанием при Главнокомандующем Вооруженными Силами на Юге России. № 23, 19 сентября 1919 г. ст. 134.
Глава 7
Система местного управления на белом Юге.
Главноначальствующий Области – его статус и полномочия
В развитие идеи «административного» статуса «областного устройства» разработка «Временного Положения о гражданском управлении в местностях, находящихся под Верховным управлением Главнокомандующего ВСЮР», основывалась на принципе единоличной власти, доминирующей и в местном управлении и осуществляемой Главноначальствующим Области – «главным представителем Высшей Государственной Власти во вверенной ему местности, власть коего действует на все части подчиненного ему управления, как военного, так и гражданского» (1). На белом Юге было принято считать, что должность Главноначальствующего «носит чрезвычайный характер», обусловленный периодом военных действий и необходимостью временного приоритета военной власти над гражданской. «Временное Положение» в отношении губернской власти устанавливало, что «по ликвидации гражданской войны в губернии и по воспоследовании приказа Главкома ВСЮР об изъятии ее из театра военных действий права и обязанности по гражданскому управлению Главноначальствующего, всей или частью, возлагаются Главнокомандующим ВСЮР на губернатора». Таким образом, неправомерно считать, что принцип единоличного военного правления был единственным и постоянным в политической системе белых государственных образований. Однако, учитывая тот факт, что «пока велась гражданская война на Юге России, ни одна губерния не была исключена из района театра военных действий, ни в одной из них не был восстановлен нормальный порядок управления».
Учреждение должности Главноначальствующего призвано было, по воспоминаниям Челищева, «объединить в себе и военное командование, и гражданское правление». Власть должна была, «ориентируясь на законный порядок, имела бы формальное право и по существу была бы в силах сдерживать произвол военных властей, карая нарушителей закона», и одновременно с этим добиваться нормальной работы тыла. Назначение на должность Главноначальствующего производилось самим Главкомом по предварительному соглашению с Начальником Управления внутренних дел и по одобрению Особым Совещанием. Интересна, например, аргументация, выраженная Шульгиным относительно введения должности Главноначальствующего: «Непосредственное руководство этой в высшей степени ответственной, сложной, тонкой и трудной работой для Ростовского правительства невозможно. Слишком далеко оно. А если принять во внимание разрушение почты, телеграфа и, главное, путей сообщения, – пребывающее в далеком Ростове Особое Совещание в сущности отрезано от нас… чтобы в условиях военной обстановки вести более или менее успешную борьбу с разрушительными политическими течениями и скрытно работающими силами, нужно отлично знать местных деятелей, зорко следить за их работою и быстро принимать парализующие ее меры. Многие ли в Особом Совещании отчетливо представляют себе истинное положение вещей в нашем крае… знают здешних «деятелей» и правильно оценивают не слова, не заявления, с какими они являются в Ростов, а их поступки и побуждения… здесь, на месте?.. Главноначальствующий, власть которого является непосредственным отражением власти генерала Деникина… будет высоко авторитетным и прекрасно осведомленным во всех проявлениях жизни края органом».
В этой связи большое значение имели известность и авторитет Главнача среди местного населения. Из Главноначальствующих трех созданных Областей юга России – Харьковской, Новороссийской и Киевской – генерал-лейтенантов В.З. Май-Маевского, Н.Н. Шиллинга и генерала от кавалерии А. М. Драгомирова только последний был относительно хорошо известене в Киеве и, пожалуй, во всем Юго-Западном Крае. Осведомленность в местных делах давала возможность, в частности, разбираться в многообразии политических и общественных группировок, привлекать их к сотрудничеству с властью. Вообще государственное строительство в Киевской Области планировалось проводить в качестве своеобразного «опытного поля» для будущего административного устройства России. В Киев осенью 1919 г. предполагалось перенесение Ставки Главкома ВСЮР и Особого Совещания. В противовес идеологии «самостийной Украины» планировалось создать здесь центр политической ориентации на «Единую, Великую, Неделимую Россию». В сводке Отдела пропаганды от 15 августа 1919 г. отмечалось, что «важнейшие элементы для упрочения победы Добрармии на Украине» – это «соединение агитации с наличием вооруженных сил, скорейшее сформирование управления краем, насаждение порядка, отсутствие репрессий в отношении крестьян, захвативших частновладельческие земли, возрождение для агитации Свято-Владимировского братства, основанного еще в 1910 г. в Киеве с целью борьбы за русское начало в Юго-Западном Крае». Значительную поддержку Добровольческой армии оказывал митрополит Киевский и Галицкий Антоний (Хроповицкий). В первые же недели были сформированы губернская бригада Государственной Стражи, уездные и волостные станы Стражи, в ряде которых в большинстве случаев были представители не бывшей полиции, а местного крестьянства (2).
Отсутствие связей с местным населением приводило к ошибкам в управлении, неоправданному росту бюрократического аппарата, коррупции и в конечном итоге к дискредитации власти в глазах местного населения. Так, например, Главноначальствующий Харьковской области генерал Май-Маевский, плохо разбиравшийся в настроениях общественно-политических и коммерческих кругов губерний, входивших в состав его Области (Екатеринославской, Харьковской, Полтавской, Курской, Черниговской), с первых же дней своего правления слабо вмешивался в текущую экономическую и политическую жизнь. В результате общественные и коммерческие структуры (Совет 42-х, Центросоюз, Днепросоюз, ПО-ЮР («Общество потребительских кооперативов юга России») и др.) действовали бесконтрольно, со всей для себя выгодой используя провозглашенную Особым Совещанием свободу торговли. Когда же в октябре – ноябре 1919 г. Май-Маевский издал распоряжения, затрагивающие интересы «деловых кругов» Харьковской области (о «борьбе со спекуляцией», мобилизации теплой одежды, квартирной, автомобильной, вещевой повинностях для фронта), то сразу же в Ростов и Таганрог стали направляться требования об отставке Главнача Харьковской области (3). Обвинения аналогичного рода выдвигались также и против Главноначальствующего Новороссии генерала Шиллинга. Даже работа Драгомирова критиковалась на заседаниях ВНЦ. 29 ноября 1919 г. в докладе члена ЦК кадетской партии профессора В. И. Вернадского (бывшего директора Академии наук Украины) отмечалось, что «Главноначальствующий не пользуется в Киеве популярностью; нет веры во власть; между ним и населением нет нужного соприкосновения… отсутствие связи между властью и населением… благоприятствует духу безграничной власти» (4). Безусловно, при недостаточном знакомстве с местными условиями диктаторские полномочия не могли быть полностью реализованы.
