«Общие положения» Съезда, стоявшего «на платформе борьбы за воссоединение Единой, независимой и демократической России», по основным вопросам внутренней и внешней политики сводились к следующим пунктам. «Съезд отвергает, с одной стороны, понимание единства России в смысле восстановления старого бюрократически-централистского государственного строя, в котором угнетение национальных прав отдельных народов прикрывалось идеей великодержавности великорусского племени». «С другой стороны, Съезд высказывается против безусловного и бесповоротного признания за каждой национальностью права на полное отделение от России, не считающееся с жизненными интересами всей совокупности народов России». Только «будущее Всероссийское Учредительное Собрание» решит все вопросы национально-территориального размежевания. Россия должна стать полноправным членом «Союза свободных и равноправных народов, имеющего целью предотвращение войн и укрепление солидарности международной демократии». Следует вернуться к политическим лозунгам 1917 г., поскольку «стихийный большевизм масс будет изживаться по мере того, как будет завершаться прерванный октябрьским переворотом процесс демократического обновления России, упрочения в ней политической и гражданской свобод, разрешения земельного вопроса в интересах трудящихся, обеспечения рабочими нормальными условиями труда». Земско-городская общественность поддерживала лозунг «борьбы за Учредительное Собрание» и заявляла о себе как о силе, способной определить направления внутренней и внешней политики России. Однако по отношению к Учредительному Собранию первого созыва считалось, что «за естественным исключением из состава его значительной группы членов, принадлежавших к партии большевиков и левых социалистов-революционеров, лишена голоса представляемая ими часть населения». Из-за этого «разрешение вышеуказанных задач должно быть отложено до созыва Второго Всероссийского Учредительного Собрания».
«Молодой российской демократии» была необходима помощь со стороны «старейших демократий Европы и Америки», поэтому высадка войск в Новороссии приветствовалась как военная поддержка «местных демократических правительств», сменивших режимы «германских ставленников». Съезд исходил из единства дипломатического представительства России на мирной конференции, образованного «путем соглашения Южного и Уфимского правительств». Земско-городское Совещание, значительным влиянием в котором пользовались эсеры, предложило создать на Юге России «солидарно ответственную» Директорию, аналогичную по составу и полномочиям Уфимской. В отличие от Особого Совещания и Национального Центра земско-городской съезд поддержал Уфимскую Директорию, хотя к моменту начала его работы уже произошел «переворот 18 ноября», о чем в Симферополе не было известно. Причины поддержки объяснялись тем, что власть, созданная в Уфе, «опирается на соглашение всех ответственных общественных групп и политических партий» и «ее общенародная программа, исходящая из принципов февральской революции… осуществляется широким общественно-демократическим методом».
В первоначальном варианте резолюции съезда считалось возможным признать Уфимскую Директорию в качестве всероссийской власти и лишь дополнить ее состав южнорусскими «демократическими элементами»: «В основу всероссийской власти должна лечь власть, организованная Уфимским Совещанием, как наиболее приближающаяся к народным массам и действующая на платформе демократии. В дальнейшем процессе слияния отдельных частей России Уфимское Правительство могло быть пополняемо на основании соглашения с отдельными демократическими Краевыми правительствами». Но в окончательном варианте решения был принят пункт, согласно которому Уфимская Директория объединялась с Южно-русской Директорией и лишь после этого происходило создание всероссийской власти. «Образованию единой Всероссийской власти неизбежно должно предшествовать объединение смежных областей России, отделенных от остальных фронтом гражданской войны». Создание всероссийской власти наступало после «соединения северо-восточных и южных областей России», что «позволило Уфимской Директории путем дружественного соглашения с будущей демократической властью объединенного Юга России довершить начатое ею дело образования Временного Всероссийского правительства, имеющего довести народы России до Всероссийского Учредительного Собрания».
Предлагалось создание «в скорейший срок» правительства, объединяющего Украину, Крым, Дон, Кубань и Кавказ. Образцом создания власти считалась Уфимская Директория. «Южно-Российское Центральное Правительство предполагалось сформировать «путем сговора политических и общественных групп на Государственном Совещании в форме немногочисленной Директории». Но в отличие от Уфимской Директории, земско-городской съезд не считал возможной ликвидацию Южно-Русской Директорией всех местных правительств. Напротив, признавалось, что с «созданием центральной южно-российской власти не устранится необходимость дальнейшего существования областных и краевых местных соподчиненных правительств». Исходя из возможности «децентрализации власти» считалось возможным создание новых «временных областных и краевых правительств» на основе «открытого сговора на краевых или областных совещаниях, созванных по той же системе, как и Государственное Совещание, имеющее образовать Южно-Российское Центральное Правительство». Участие же на Государственном Совещании должно было определяться «соглашением политических и общественных групп», представлявших «оба крыла Российской общественности (цензовые и нецензовые элементы)». Земско-городские деятели отстаивали модель создания власти, апробированную еще в 1917 г., при которой структуры управления опирались на представительство общественно-политических организаций (по сходству с Московским, Челябинским и Уфимским Совещаниями).
При этом съезд заявлял, что «только решительным протестом может быть встречена попытка организовать власть на началах военной диктатуры», так как, «устанавливая на место гражданского правопорядка систему произвола и усмотрения, военная диктатура способна создать между армией и демократическими слоями населения опасную атмосферу взаимного отчуждения и недоверия и тем усилить элементы смуты в стране». В дилемме «военная диктатура» или «гражданская директория» предпочтение отдавалось последней. Предполагалось, что в Директорию «на правах директора» войдет «Главнокомандующий всеми русскими силами на Юге России», наделенный единоличной военной властью. А «после соединения армий обоих Российских Правительств, Южно-Российского и Северо-Восточного, образуется путем соглашения Единое Всероссийское Правительство». По отношению к Добровольческой армии и Особому Совещанию земско-городской Съезд «считал своим долгом засвидетельствовать заслуги армии в деле борьбы за воссоздание государственного единства и независимости России – лозунги дорогие и земско-городской демократии». Но армия должна «стоять вне партий» и призвана только «способствовать скорейшему доведению объединенной России до всенародного Учредительного Собрания». В отношении же Особого Совещания симферопольский съезд утверждал невозможность его признания в качестве «всероссийской власти», ибо таковая «может быть образована не единоличным решением командования Добровольческой Армии, а лишь путем открытого в условиях гласности и под контролем общественного мнения происходящего сговора всех ответственных политических партий и общественных групп».
