Было разработано новое избирательное законодательство, аналогичное принятому на белом Юге. Над земскими выборами работала специальная комиссия МВД с участием представителей Акмолинского земства. Проект выборов земских гласных предусматривал возрастной ценз (21 год для активного и 25 лет – для пассивного избирательного права), ценз оседлости (1 год), исключение военнослужащих и милиционеров, монашествующих, а также управляющих губерниями и уездами и их помощников и лиц, ограниченных в праве избрания по суду. Прямое голосование сохранялось для волостных земств, но для уездных и губернских собраний предполагалось голосование двух- и трехстепенное соответственно. Введение имущественного ценза было отклонено. Для исправления «партийно-политических последствий 1917 года» выборы должны были проводиться только по мажоритарной системе. Число гласных, подлежащих избранию в каждом избирательном округе, должно было быть не менее 10 и не более 20.
27 декабря 1918 г. был утвержден новый закон о выборах в городские думы, в котором также предусматривались возрастной ценз (те же 21 год для активного и 25 лет для пассивного избирательного права, что и на земских выборах), годовой ценз оседлости и мажоритарная система. Выборы городских дум состоялись в 1919 г. и дали очевидное предпочтение «элементам беспартийным, деловым и цензовым», что в целом повторяло эволюцию политических предпочтений российских избирателей за период 1917–1918 гг. Вполне лояльным по отношению к правительству считалось городское самоуправление Перми, Екатеринбурга, Омска и Томска, тогда как преобладание оппозиционных настроений, связанных отчасти с высокой политической активностью в 1917–1918 гг., отличало Уфу, Иркутск, Благовещенск и Владивосток. По мнению Сукина, земско-городские структуры «во многих случаях проявили больше интереса к политике, нежели к своим непосредственным функциям местного благоустройства. Тем не менее, без них новая власть не смогла бы справиться со своими многообразными и необъятными задачами… даже военные на фронте искали сотрудничества местного самоуправления… при занятии новых областей они с готовностью отдавали в руки земств заботу по установлению эвакуации, борьбы с эпидемиями и т. д.».
Примером политической активности земского самоуправления может служить весьма радикальная резолюция чрезвычайной сессии Пермского губернского земства от 15 июня 1919 г., созванной с целью избрания делегатов на ГЭС, в Омск. Земское собрание обращалось к Правительству с требованием «немедленно принять меры к созыву в кратчайший срок народного представительства на основах всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права на территории, освобожденной от большевиков, для законодательства по текущим вопросам государственной жизни… и для контроля над органами исполнительной власти».
Такая же система должна была использоваться и на местных выборах: «твердое и категоричное заявление Правительства о том, что избирательный закон в органы местного самоуправления, волостные, уездные и губернские будет основан на тех же началах всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права». Однако практическое осуществление заявлений пермских земцев в условиях гражданской войны оказалось невозможным (15). Одной из основных проблем земско-городского самоуправления в 1918–1920 гг. оставалась проблема нехватки денежных средств. При невозможности финансирования всех местных насущных потребностей из городской казны признавалось необходимым расширить бюджетные права земства. МВД обязало все городские управы составить кадастровые планы муниципальных земель и запретило продажу городской недвижимости частным лицам. В апреле 1919 г. созванное при Министерстве финансов совещание представителей земско-городского самоуправления разработало проект, согласно которому земскому обложению подлежали земли церковные, монастырские, железнодорожные, земли переселенцев. Предлагалось также перечислять земствам 10 % со всех поступлений государственного подоходного налога с последующим распределением уездному и губернскому земствам (16).
Таким образом, соотношение местного самоуправления и административной власти в политической системе Белого движения в 1918–1919 гг. предусматривало достаточно сбалансированное сочетание полномочий власти и общественности. Становилось общепризнанным, что без излишней «политизации», вызванной событиями 1917 года, земско-городские структуры могут и должны предоставить местному населению широкие возможности для решения многочисленных хозяйственных и социальных вопросов. Через посредство муниципальной деятельности общество получало возможность постепенно приобщаться и к политической практике, по окончании условий «военного времени» земско-городские структуры могли стать надежным элементом в фундаменте российской государственности. Однако в конце 1919 – начале 1920 г., в условиях поражений белых фронтов, в местном самоуправлении все заметнее проявлялись оппозиционные настроения, и призывы администрации заниматься «сугубо хозяйственной работой» уже не встречали сочувствия. Напротив, стремление «делать политику», как и в 1917-м, нередко становилось определяющим.
* * *
1. Вестник Временного правительства, Петроград, № 26 (72), 8 (21) апреля 1917 г.
2. Собрания постановлений и распоряжений Западно-Сибирского Комиссариата Сибирского Временного правительства, Томск, № 1, 28 июня 1918 г., ст. 5, 7; № 2, 30 июня 1918 г., ст. 27, 31; Правительственный вестник, Омск, № 180, 9 июля 1919 г.
3. Сборник узаконений и распоряжений Временного Сибирского Правительства, № 4, с. 43; № 13, ст. 118; Филимонов Б. Б. На путях к Уралу. Поход степных полков. Лето 1918 года, Шанхай, 1934, с. 147.
4. Сборник узаконений и распоряжений Временного Сибирского Правительства, № 2, 18 июля 1918 г. ст. 11–12, 23; Сибирский вестник, Омск, № 1, 16 августа 1918 г.; Правительственный вестник, Омск, № 186, 17 июля 1919 г.
5. Дневник Пепеляева. 1919 год. // Красные зори, Иркутск, 1923, № 5, апрель-май, с. 35.
6. Сукин И. И. Записки о правительстве Колчака //За спиной Колчака. Документы и материалы, М., 2005, с. 428.
7. ГА РФ. Ф. 5354. Оп. 1. Д. 15. Лл. 1—12; Сукин И. И. Указ, соч., с. 429; Миленко К. Л. Российское Правительство и его задачи, Омск, 1919, с. 27.
8. ГА РФ. Ф. 5955. Оп. 1. Д. 3. Лл. 31–32.
9. Дневник Пепеляева. Указ, соч., с. 35.
10. ГА РФ. Ф. 5354. Оп. 1. Д. 15. Лл. 3–4; Путь деревни, Ачинск, № 17, 25 мая 1919 г.
11. Сукин И. И. Указ, соч., с. 431.
12. Правительственный вестник, Омск, № 45, 17 января 1919 г.; № 232, 11 сентября 1919 г.
13. Путь деревни, Ачинск, № 9, 13 августа (31 июля) 1918 г. с. 11–13; Миленко Г. Л. Российское Правительство и его задачи, Омск, 1919, с. 29.
14. ГА РФ. Ф. 5354. Он. 1. Д. 15. Лл. 3–4, 7–9.
15. Там же; Правительственный вестник, Омск, № 59, 2 февраля 1919 г.; № 60, 4 февраля 1919 г.; Сукин И. И. Указ, соч., с. 432–433; Кроль Л. А. Указ, соч., с. 173–174; Миленко Г.Л. Указ, соч., с. 30.
16. Правительственный вестник, Омск, № 203, 6 августа 1919 г.
