Обобщая непродолжительный опыт организации местной власти в районах белого Юга и Сибири в 1918–1919 гг., следует подчеркнуть отсутствие достаточного количества компетентных администраторов, необходимых для создания эффективно работающей системы органов власти. Следствием этого стало, в конечном счете, падение авторитета сельской администрации. Волостные старшины и сельские старосты нередко игнорировали распоряжения белых властей, избегая конфликтов с односельчанами. Взаимоотношения местной чиновной администрации с органами местного самоуправления строились зачастую не на сотрудничестве и взаимопомощи, а на бюрократической субординации. Сельское самоуправление отчуждалось от разработки решений, непосредственно его касавшихся, становилось простым исполнителем «спускаемых сверху» постановлений, приказов, положений и т. д. Попытки наладить сотрудничество с органами местного самоуправления в условиях кратковременности существования белой власти, разлаженности самих органов самоуправления не могли осуществиться. Слабость власти, не имевшей возможности добиться реализации принимаемых решений и законов, становилась одной из причин «развала тыла».
Рассматривая создание структур местной самообороны, следует отметить также опыт организации отрядов немцев-колонистов на белом Юге в 1918–1919 гг. В немецких колониях Новороссии основную роль играли органы самоуправления, обладавшие прочными традициями самоуправления (еше с конца XVIII в.). Колонисты, как правило, стремились жить замкнуто, обособленно, сохраняя свои культурные, бытовые и религиозные особенности. По свидетельствам современников, национальная солидарность позволяла немцам-колонистам поддерживать полную хозяйственную автономию от местного населения (малороссов, великороссов-переселенцев и др.). Колонисты почти не пользовались услугами земства, составляли собственные кооперативные товарищества. Исключительное трудолюбие колонистов, интенсивное ведение хозяйства обусловили их зажиточность (22). Однако национальная отчужденность немцев, их отношение к окружающим их сельским общинам и единоличным хозяйствам вызывали ответное недоверие и враждебность со стороны соседних русских и украинских крестьян. Интенсивная скупка частновладельческих земель, активное участие колонистов в арендных и субарендных отношениях вытесняли с земельного рынка местные крестьянские хозяйства. Поэтому с началом гражданской войны местное население участвовало в самочинных захватах земельных участков колоний, поддерживало большевиков и махновцев нередко лишь за то, что те одобряли захватные действия крестьян. Почти повсеместная поддержка немцами-колонистами Добровольческой армии делала возможным опираться на них при установлении власти в Новороссии. Сохраняя свою автономию, немцы-колонисты создавали собственную самооборону. Еще в период гетманской Украины колонии обильно снабжались немецким оружием и обмундированием. В конце 1918 г. – начале 1919 г. наиболее опасным врагом для колонистов были местные повстанческие отряды, в частности отряды Махно и Григорьева. Против махновцев действовали отряды колоний Блюменталь, Эйгенфельд. Они были разбиты, а колонии подверглись разграблению. Постоянные нападения на колонии немцев продолжались махновцами вплоть до занятия Северной Таврии и южных районов Херсонской губернии Добровольческой армией (в июле – августе 1919 г.). По воспоминаниям А. Терского (офицера армии генерала Врангеля) «особенно прельщали махновцев добротные лошади немцев и их тачанки, оказавшиеся особенно удобными для установки на них пулеметов… Забирали скот и даже не брезговали сельскохозяйственными орудиями: все в хозяйстве пригодится. Оставляли кляч и незначительное количество скота, так как рассчитывали, что придется не раз побывать еще у колонистов и похарчеваться» (23).
Использовать немецкую самооборону против местных повстанцев и даже регулярных частей РККА предполагал штаб Крымско-Азовской армии генерала А. А. Боровского в марте 1919 г. Крымское правительство на заседании 27 марта 1919 г. приняло постановление об образовании особой егерской бригады немцев-колонистов. Сформированные в 1919 г. на основании отрядов местной самообороны подразделения немцев-колонистов отличались высокой внутренней спайкой и дисциплиной. Большое значение в период операций ВСЮР летом 1919 г. имело восстание немцев-колонистов Одесского и Херсонского уездов. В этом восстании активно участвовали и отряды самообороны колонистов. При подготовке восстания колонисты наладили связь с одесским офицерским подпольем. Центрами стали колонии Большой и Малый Аккерман. Заранее были подготовлены склады с оружием, была проведена практически поголовная самомобилизация колонистов. Отрядами повстанцев, насчитывавшими до двух тысяч человек, командовали офицеры, однако общего руководства восстанием достигнуто не было (24). С занятием белыми войсками районов немецких колоний участники отрядов самообороны по мобилизации, а в большинстве случаев – добровольно вступали в ряды ВСЮР. По замечанию участника боевых действий в Херсонской губернии Ф. Штейнмана, «колонист-хлебороб в одно и то же время – отличный солдат и злейший враг коммунизма. Ему присуща, как и каждому богатому крестьянину, а в особенности немецкому, крупная доля патриотизма, а за землю свою он готов отдать жизнь… взятие Одессы добровольцами в августе 1919 г. тоже происходило при участии колонистов, среди которых идея борьбы с коммунизмом пользовалась огромной популярностью» (25). Наличие хорошо организованной, дисциплинированной самообороны в немецких колониях делало излишним создание в них станов Государственной стражи. Однако подобный «порядок» достигался нередко с использованием мер ответного террора, возмездия колонистов по отношению к окрестному населению колоний, усугубляя тем самым антагонизм внутри южнорусской деревни. Так, например, сводка отдела пропаганды от 12 августа 1919 г. отмечала, что в волостях Бахмутского уезда Екатеринославской губернии «население с нетерпением ждало прихода Добрармии и установления твердой власти». Но после ухода большевиков в села этого района вступил карательный отряд, состоявший из местных немцев-колонистов, «который с ожесточением, поддаваясь личному чувству мести, стал сводить счеты с населением… избивая нагайками и даже убивая крестьян». Поэтому «вполне естественно, что такая жестокая расправа с невинными людьми не могла не вызвать неудовольствия среди населения и породила недоверие к власти Добрармии» (26). Поведение подобных отрядов способствовало росту махновских отрядов и большевиков в этих районах.
Управление Главноначальствующего Новороссийской Области генерал-лейтенанта Н. Н. Шиллинга стремилось к более тесному взаимодействию с колонистами. 28 августа 1919 г. полковником Туган-Барановским из штаба Шиллинга были утверждены «Правила организации самообороны в немецких колониях Черноморского края». Преамбула «правил» определяла главный принцип создания самообороны: «Сила и мощь организации не зависят ни от количества оружия, ни от числа боеспособных участников ее, а от твердой воли и целесообразных действий руководителя и беспрекословного повиновения и исполнения приказаний руководителя всеми участниками». Предельно конкретно определялась цель организации: «содействие установлению порядка и законности в тылу действующей Добровольческой армии; защита себя и своего имущества от банд и грабителей, образовавшихся еще при большевистской власти (например – отряды махновцев), а также при рассеивании большевиков Добровольческой Армией и, наконец, для очищения от вышеупомянутых разбойничьих и большевистских банд и вообще от преступных элементов». Во главе немецкой самообороны стоял созданный в Одессе Центральный Совет Самообороны, включавший двух членов Центрального Комитета Союза немцев-колонистов и одного специалиста-офицера – в качестве начальника краевой самообороны. При нем создавался Штаб самообороны. В каждой волости и селе также создавались советы самообороны аналогичного состава (два члена союза и военный руководитель). Подчинение шло по жесткой вертикали (сельский совет подчинялся волостному, волостной – центральному, и последний – ЦК Союза). Одинокие помещики и хуторяне могли переселяться в села и пользоваться коллективной защитой. Предусматривалось, что «все благонадежные, боеспособные мужчины населения» входят в состав отряда, но «руководители самообороны» могли быть только из числа военнообязанных, отчисленных в запас. Вооружение отрядов учитывалось штабом Главноначальствующего, но хранилось в колониях. Чины отрядов были обязаны заниматься строевым обучением и огневой подготовкой. «Правила» содержали статьи, определявшие порядок несения караульной службы, оповещения во время тревоги (для этого использовался, в частности, набатный звон колоколен сельских церквей). Содержание отрядов осуществлялось за счет средств самих колоний (27).
