Идея единоличной власти, не ограниченной какими-либо «коллегиальными структурами», лишенной ответственности перед Учредительным Собранием «первого созыва», была распространена на белом Юге и не встречала принципиальных возражений со стороны военного и политического руководства Добровольческой армии и ВСЮР. Гораздо серьезнее представлялись разногласия в области разграничения полномочий и степени самостоятельности политического курса Главкома ВСЮР и Особого Совещания при нем. Как известно, белый Юг в течение осени 1917 – осени 1918 г. претендовал на статус единственного Всероссийского центра Белого движения. Недостаток территории, контролируемой собственно Добровольческой армией, а затем ВСЮР, компенсировался наличием влиятельных политических сил в составе Особого Совещания и Ясской делегации, развитой хозяйственной инфраструктурой (богатые земледельческие области) и «героическими традициями» 1-го и 2-го Кубанских походов. Считалось, что «автономизм» казачьих областей не многим отличался от сибирского «областничества» и мог быть преодолен благодаря гибким моделям федеративного устройства.
Известие о свержении Уфимской Директории и создании Российского правительства было воспринято как свидетельство укрепления власти, с появлением благодаря введению «сильной руки» адмирала Колчака. И позднее, на протяжении зимы – весны 1919 г., политики белого Юга поддерживали идею приоритета единоличной власти перед любой формой представительства. Первым о поддержке Колчака со стороны белого Юга заявил полковник Лебедев, использовавший свое положение офицера, приближенного к командованию Добровольческой армии. В его телеграмме генералу Деникину, посланной сразу же после омского «переворота», говорилось: «Правительство, руководимое адмиралом Колчаком, поставило себе… целью… установление прочного порядка, дабы русский народ мог беспрепятственно, посредством Национального собрания, установить угодный ему строй». Согласно данной телеграмме, Деникину следовало стать «единственным начальником для дел Запада и Юга России».
Своеобразным «вестником с Востока» предстояло стать генерал-майору Гришину-Алмазову, выехавшему на Юг в сентябре 1918 г., после отставки с поста военного министра. В рекомендательном письме, подписанном полковником Д.А. Лебедевым (17 сентября 1918 г.) и адресованном генералу Алексееву, отмечалось, что Гришин-Алмазов, «один из самых крупных и популярных деятелей Сибири, особенно в кругах военных и несоциалистических», «ныне смещен по проискам эсеров, которых душил… Он целиком стоит на идеях Добровольческой армии». Гришин-Алмазов был первым представителем белой Сибири, фактически – официальным, приехавшим на Юг после событий ноября 1918 г. С докладами о создании Восточного антибольшевистского фронта генерал выступал на заседаниях Национального Центра, СГОРа, а также на Ясском Совещании и был утвержден в должности военного губернатора Одессы. После отъезда из Одессы в Екатеринодар Гришин-Алмазов получил от Деникина пакет писем, деклараций и законопроектов, предназначенный для передачи адмиралу Колчаку, и должен был возвратиться в Сибирь в апреле 1919 г., уже как официальный представитель ВСЮР по связи с Сибирью. Возвращение в Омск предполагалось совершить через Гурьев и Оренбургский край, где генерал должен был встретиться с представителями уральского и оренбургского казачества и согласовать с ними возможность совместных действий в Нижнем Поволжье. Однако при переезде через Каспийское море Гришин-Алмазов был захвачен в плен и погиб, а имевшаяся у него корреспонденция оказалась у большевиков (письмо Деникина Колчаку было затем опубликовано в советской печати).
28 апреля 1919 г. было решено направить в Сибирь делегацию из представителей Временного Комитета Всероссийского Земского Союза (Н. Н. Богданов, Ф. И. Гаярин, В. Л. Главацкий). Делегаты везли письмо от председателя Особого Совещания генерала А. М. Драгомирова к Вологодскому. В письме содержались указания на необходимость возобновления работы Всероссийского Земгора в «дофевральском» 1917 г. составе (полномочия позже избранного земствами нового состава Главного Комитета Земгора признавались недействительными) и предложения по распределению имущества организации между белым Югом и Сибирью (1).
Помимо «курьерского» использовался также и способ телеграфных сообщений. Как уже отмечалось выше, первое письмо было отправлено Колчаком (бывшим еще в должности военного министра) Верховному Руководителю Добровольческой армии генералу Алексееву 14 октября 1918 г. В нем выражались намерения вице-адмирала вернуться на Юг и надежда на восстановление службы на Черноморском флоте: «После попытки работать на Дальнем Востоке я оставил его, решив ехать в Европейскую Россию при первой возможности с целью повидать Вас и вступить в Ваше распоряжение, в качестве вашего подчиненного, по благоусмотрению Вашему». Колчак информировал Алексеева об избрании Уфимской Директории и о положении на фронте. В сугубо информационном тоне отмечалось, что Алексеев – заместитель генерала Болдырева по Директории, но сам Колчак считает себя «покорным слугой» Его Высокопревосходительства, «глубокоуважаемого Михаила Васильевича», и что генерал Алексеев всегда был для него «единственным носителем Верховной власти, Власти Высшего Военного Командования», власти «бесспорной и авторитетной».
Однако до адресата письмо не дошло (Алексеев скончался в сентябре 1918 г.), поэтому ответил Колчаку, ставшему уже Верховным Правителем, Деникин. В следующем письме от 15 января 1919 г. Деникин информировал Колчака (по-прежнему принципиально признавая его лишь как «Правителя Сибири»), будучи уже Главкомом ВСЮР. Это письмо констатирует временное разграничение властных полномочий между Югом и Сибирью: «В данное время мне подчинены в порядке Верховного управления вся Добровольческая Армия (Донская Армия подчинена также, но во внутренней жизни автономна), Черноморский флот и территории, занятые Армиями, за исключением Донской и Кубанской областей – автономных. Но и в них, в силу непредотвратимых требований жизни, постепенно проводится государственное объединение (показательная оценка Деникиным всероссийских перспектив Белого движения. – В.Ц.). Пределами военных действий вверенных мне армий и политической власти или влияния Особого Совещания, при мне находящегося, считаю Европейскую Россию до Волги, Кавказ и Закаспийскую область. Нисколько не сомневаюсь, что когда волею Божией соединятся наши территории, полное государственное объединение их и всех русских армий завершится легко и просто на основе истинной пользы Русской Державы и отметая всякие личные интересы». Примечательны слова Деникина о «союзной помощи»: «Я неизменно провожу идею невмешательства их в наши внутренние дела, в военное и гражданское управление. Помощь – самая широкая, но отнюдь не оккупация». Главком ВСЮР выделял также позитивный факт «единого представительства на мирном конгрессе в лице С. Д. Сазонова», которому дан «подробный Наказ, в полной мере обеспечивающий интересы России».
С января 1919 г. частная переписка сменяется обменом официальными сообщениями, телеграммами и публикациями в прессе. Так, через Российского посланника в Афинах Колчак и Деникин обменялись уведомительными телеграммами (копии сообщались в британскую военную миссию в Константинополе). Снова говорилось о «разграничении фронтов». Колчак сообщал Деникину, что «1 января 1919 г. сформировано Правительство, во главе которого стою я… Кроме того, я состою Главнокомандующим войсками Сибири, казачьих областей Уральской и Оренбургской и всей территории Урала». Верховный Правитель подчеркивал «необходимость установить связь на суше» между фронтами. В то же время в телеграмме, опубликованной в деникинском официозе – «Великая Россия», говорилось о политическом взаимодействии: «Омская Директория пала после государственного переворота. Три ее члена (кадеты) подали в отставку (неточное объяснение, учитывая, что в отставку подал только один член Директории, кадет Виноградов. – В.Ц.), но их сотрудничество вполне возможно с адмиралом Колчаком, который принял верховную власть и вступает в сношения со всеми правительствами Юга России, особенно с группой генерала Деникина. Омское правительство с нетерпением ждет Вашего решения и предложений, содержащих основы, на которых возможны единения». 16 января был получен ответ Деникина, подтверждавший факт принятия им командования ВСЮР и перечислявший принципиальные основы политического единства Белого движения: «воссоздание Единой, Неделимой России», «борьба с большевиками до конца», «установление будущей формы правления России после изгнания большевиков волею самого народа». Снова оговаривалось разграничение операционных линий: «Власть (ВСЮР) распространяется кроме Дона, Кубани, Терской области также на Черноморскую и Ставропольскую губернии, Крым и южную часть Малороссии… намечается распространение сферы влияния также на Дагестанскую область (территория Горского правительства. – В.Ц.) и Закаспийский край, где ныне действуют англичане вместе с добровольческими отрядами». «В целях устранения двоевластия» Колчаку предлагалось «разграничить сферы нашего влияния… примерно по линии Волги – от Самары до устья – и далее на форт Александровский – Аральское море – восточная граница Бухары. Район Астрахани необходимо иметь в сфере моего влияния». Тем самым большая часть Туркестанского края, включая Бухарский эмират, подпадала под контроль ВСЮР.
