Особое Совещание, столь резко осуждавшее «несвоевременность признания», не замедлило, вслед за Деникиным, утвердить постановление от 3 июня 1919 г. Теперь уже о недавних разногласиях старались не упоминать: «Актом 30 мая русская государственная идея и создавшаяся на юге государственная власть переданы Главнокомандующим Вооруженных Сил на Юге России Верховному Правителю Русского Государства, и тем положено начало соединению русской земли в единое целое и образованию единой государственной власти» (8). О полной поддержке решения Деникина, о надеждах на скорое международное признание единой российской власти заявили в совместном заявлении «значительнейшие русские политические организации» – Всероссийский Национальный Центр, Совет Государственного Объединения России и Союз Возрождения России. На торжественном собрании, созванном по инициативе ВНЦ 5 июня, была принята резолюция, подписанная М.М. Федоровым (ВНЦ), А. В. Кривошеиным (СГОР) и В. А. Мякотиным (СВР); редкий случай политического единства ВНЦ, СГОР и СВР: «Названные организации, объединяющие в своем составе представителей самых различных партий и групп и имеющие свои разветвления по всей стране, сомкнутым национальным фронтом встречают радостную весть о воскрешении русского государства как единого целого… выражают твердую уверенность, что Верховный Правитель России, торжественно возвестивший о своем обязательстве довести страну до Учредительного Собрания, имеющего заложить основы новой жизни согласно воле народа, будет приветствован широкими народными массами как избавитель от тирании большевиков и глава объединенной России; Всероссийское же правительство, возглавляемое им, получит санкцию международного признания».
Официальный ответ из Омска не замедлил себя ждать. 11 июня 1919 г. Российское правительство направило Деникину приветственную телеграмму, отметив, что «Вашим приказом № 145 завершена великая задача объединения политической власти и Верховного командования» (9). Летом 1919 г. подобный акт не воспринимался иначе как долгожданное установление окончательного объединения Белого движения, внутреннего единства, пусть и символического, за которым обязательно должно последовать международное признание. Процесс консолидации антибольшевистских сил, начавшийся осенью 1918 г., казалось, был близок к завершению.
Формы взаимодействия Юга и Сибири, как и следовало ожидать, определились довольно скоро. В ответ на решение Деникина о «подчинении» Российское правительство учредило должность Заместителя Верховного Главнокомандующего. В этом решении, не предусмотренном Конституцией 18 ноября 1918 г., прослеживалось желание выделить тем самым особый статус Деникина. Омск не шел на низведение статуса белого Юга до «Южного Края», включенного в политическую модель существовавшей верховной белой власти. Согласно постановлению Совета министров, Заместитель Верховного Главнокомандующего находился «в непосредственном подчинении Верховного Главнокомандующего», назначался его Указом. Интересно был изложен 3-й пункт Постановления, в соответствии с которым Заместитель должен был находиться в «месте пребывания Верховного Главнокомандующего», а в случае его отсутствия или при невозможности прибытия на фронт (то есть в Сибирь или на Дальний Восток) премьер-министр должен был передать должность Заместителя начальнику штаба Главковерха. Примечательно, что тем самым верховенство оставлялось за Восточным фронтом. 24 июня 1919 г. Верховный Правитель Указом № 203 назначил «генерал-лейтенанта Антона Ивановича Деникина» «Заместителем Верховного Главнокомандующего с оставлением в должности Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России».
На следующий день, 25 июня 1919 г., за № 153 был опубликован приказ – воззвание к «Офицерам и солдатам Русской армии» от имени Верховного Главнокомандующего. Колчак признал, что решением Деникина создается факт объединения вооруженных сил – «окончательное создание Русской Армии, Армии, как сама Родина, единой и нераздельной». Создание «единой русской армии» стало результатом движения от окраин к центру, от первоначально отдельных «частей, независимых друг от друга», «вооруженных сил Юга, Сибири, Севера и Северо-Запада». «Совместно с казачьими войсками эти вооруженные силы вступили в беспощадную борьбу с предателями и изменниками, образовавшими по немецким инструкциям с помощью немецких шпионов и агентов позорное правительство Центральной России, известное под именем Советского». Колчак не только подчеркивал государственный характер вооруженных сил Белого движения, но и провозглашал преступный, антинациональный характер советской власти и статус ее носителей – большевиков, заслуживающих строжайшего осуждения: «Близится час суда и расплаты, и Армия русская совершит этот суд над предателями Родины, продавшимися вечному врагу – немцам – для осуществления сумасшедших попыток основать международное социалистическое государство, лишенное национальности, веры, права и чести». Приказ завершался так: «С непоколебимой верой в светлое и славное будущее России и народа русского и армии русской продолжайте свой великий подвиг служения Родине, памятуя, что только полное уничтожение позорного большевизма, его правительства и его вооруженных сил, позволит нашей измученной Родине и русскому народу устроить свою судьбу по своей воле, даст ему мир и возможность России занять достойное ей место среди великих народов. Господу Богу угодно будет благословить воинскую работу и труды ваши конечным успехом и увенчает их созданием Единой, Нераздельной и Великой Родины нашей» (10).
Итак, вопрос о военном командовании был предрешен. Оставалось определиться с передачей политической власти Верховному Правителю, которую предполагалось осуществить в виде отдельного закона во изменение Конституции 18 ноября 1918 г., по которой верховная власть передавалась Совету министров. В цитированном выше письме Деникину от 28 июня Колчак подчеркивал: «До нашего соединения, когда мы получим возможность лично повидаться и переговорить, я не буду входить в вопросы, связанные с Югом России, где Вы осуществляете во всей полноте единоличную военную и гражданскую власть… я считаю, что преемственность Верховного командования будет обеспечена. Я решил этот вопрос только в отношении Армии ввиду его спешности, что же касается до преемственности власти Верховного Правителя, то я оставляю это положение открытым ввиду большой политической важности его» (11). Но к осени 1919 г. Российское правительство все же определилось с пределами политико-правовых полномочий белого Юга. Гинс, ставший управляющим делами Совета министров, представил это как ответ на запрос из Парижа делегации Особого Совещания, возглавляемой генералом А. М. Драгомировым. Данная делегация была отправлена из Екатеринодара 6 июня. Делегация везла с собой специальный, составленный Астровым на имя Колчака Наказ, в котором говорилось: «Успешное продолжение борьбы с большевиками и создание в освобождаемых областях прочного гражданского правопорядка предполагают впредь до фактического объединения Вооруженных Сил на Юге России с предводимыми Вашим Высокопревосходительством войсками наличность твердой власти, снабженной достаточными законодательными и правительственными полномочиями и санкционированной Верховным авторитетом. Этой власти необходимо также право ведения внешних сношений – исключительно по вопросам, непосредственно касающимся Юга России и, конечно, в согласии с общими директивами Верховного Правителя… Главнокомандующий Вооруженными Силами на Юге России испрашивает указания Верховного Правителя о порядке дальнейшего осуществления государственной власти в областях, подчиненных Главнокомандующему и через него
