В последнем письме Колчаку (14 июля 1919 г.), написанном накануне президентских выборов, Маннергейм снова говорил о возможности наступления регулярных финских войск на Петроград, однако недвусмысленно намекал, что «финляндский сейм не одобрит предприятия… если мы не получим гарантий, что Новая Россия, в пользу которой мы стали бы действовать, согласится на некоторые условия, исполнение которых мы… считаем необходимой гарантией для нашего национального государственного бытия». В отношении признания статуса Финляндии российскими антибольшевистскими структурами показательно Постановление Всероссийского Национального Центра, принятого после обсуждения доклада о внешней политике заместителя главы управления иностранных дел А. А. Нератова на заседании 25 мая 1919 г. Постановление Центра протестовало «против того способа объявления независимости Финляндии, при помощи которого без участия России и без внимания к ее первостепенным жизненным интересам решен вопрос величайшей государственной важности». Российские политики отнюдь не собирались отрицать «самобытного и независимого развития финляндского народа», но считали, что при обсуждении подобных вопросов нужно привлечь «к обсуждению правителей России, ныне объединившейся под властью Верховного Правителя и представляющей собой единое государственное целое. Россия не может быть рассматриваема как побежденная страна, которой ее же союзники в качестве победителей предписывают условия мира. В качестве соучастницы Великой войны, содействовавшей своими бесчисленными жертвами достижению ее конечных результатов, Россия может быть только равноправным членом того международного общения, которое решит судьбы Европы… и вопрос о будущем отношении Финляндии к России может быть разрешен только с их обоюдного согласия, а не предписан им какими-либо односторонними актами, на которые не получено санкции Русского государства» (9).
Наряду с поиском союзников на Северо-Западном фронте вставал вопрос о военном и политическом руководстве. Проблема военно-политического руководства новым фронтом имела принципиальное значение как с точки зрения сохранения «русского влияния», так и с позиции недопустимости «освобождения Петрограда» под командованием иностранного генерала, не подчиненного Колчаку. Фигура лидера должна была иметь заметный авторитет, ведь расчет строился на «освобождение столицы». Выдвижение значимой политической фигуры объяснялось необходимостью всероссийского и международного признания Северо-Западного фронта. Выбор на пост Командующего фронтом бывшего командующего Кавказским фронтом (у которого командующий Черноморским флотом вице-адмирал Колчак находился в оперативном подчинении), последнего в российской военной истории кавалера ордена Св. Георгия 2-й степени, генерала Юденича представлялся весьма перспективным (правда, его кандидатура была окончательно утверждена после очевидной невозможности возглавить Белое движение на Северо-Западе графом В. В. Келлером).
Как и в других регионах Белого движения, появление военного лидера становилось возможным при взаимодействии с заинтересованными политическими силами. Еще с начала 1918 г. здесь начали формироваться два антибольшевистских центра: в Гельсингфорсе и Пскове (позднее – в Ревеле). На формирование этих центров влияло отсутствие значительной общественной поддержки (они сосредотачивались или на оккупированной территории, или на территории иностранного государства). Опираться приходилось или на этнические группы «русских колоний», сложившихся здесь еще до 1917 г., или на беженцев и бывших военнопленных периода Первой мировой войны. Но в Пскове и Псковской губернии формирование антибольшевистского сопротивления в значительной степени опиралось на местные силы. «Схема» зарождения подпольных центров, их последующая легализация была, в общем, характерна для второго периода Белого движения. Еще до момента заключения Брестского мира и оккупации района немецкими войсками здесь, под видом «артели грузчиков», сложилась первая ячейка из офицеров бывшего Северного фронта во главе с полковником Адамовичем. В феврале 1918 г., не решаясь на самостоятельное выступление, офицеры-подпольщики установили контакты с продвигавшимися к Пскову немецкими частями и оказали им содействие в занятии города. Уже в апреле в городе было открыто бюро записи в Южную армию, в которую записались практически все члены псковского подполья. Уже через несколько недель немцы приступили к отправке из города партий добровольцев на юг. Вскоре, с согласия немецкой администрации, в Пскове была сформирована русская воинская часть – отряд капитана Клевана.
Сохранились свидетельства о письме генерала Юденича командующему Южной армией генералу Н.И. Иванову с просьбой о возвращении в Псков всех офицеров – уроженцев Псковской губернии, однако об этом в Южной армии не знали. Напротив, началась довольно активная подготовка к формированию Северной армии, открывшей свои вербовочные бюро на территории Украинской Державы. Генерал Келлер опубликовал на страницах «Киевской мысли» воззвание «старого солдата» к добровольцам, в котором заявлял, что «возьмет Петроград и возведет на Престол законного Наследника». Прибытие Келлера ожидалось в середине ноября, но в итоге армия оказалась предоставленной собственному командованию. На формирование «гражданской власти» немалое влияние оказывали бывший земский начальник Б. Б. Линде, служивший переводчиком при штабе немецкой дивизии, и сын генерала Радко-Дмитриева. В Псковской области действовал фактически военно-полевой порядок, и лишь 24 ноября, накануне отступления немцев, гражданская власть была передана назначенному губернатором бывшему члену IV Государственной Думы барону А. А. Крюденер-Струве. Все русские антибольшевистские формирования сводились в ряды Отдельного Псковского добровольческого корпуса. Формирование Северной армии и Псковского корпуса оказалось связанным со стратегическими планами командования южнорусских белых армий осенью 1918 г., предполагавшими взаимодействие с частями Южной и Добровольческой армий в общем наступлении на Москву и Петроград. Командующим стал генерал-майор А. Е. Ядрихин (один из авторов «Нового времени», писавший под псевдонимом наполеоновского маршала Вандама). 12 октября он отдал приказ, в котором объявлял себя «диктатором Псковской области» (уезды Псковской и Витебской губерний). 25 ноября 1918 г., после эвакуации немецких войск из Пскова, части корпуса пытались сдержать наступление красноармейских отрядов, однако под давлением превосходящих сил оставили город и отступили на территорию Эстонии, где заключили договор с эстонским командованием (10).
Что касается русских антибольшевистских общественных организаций в Финляндии, то необходимо учесть, что вскоре после прихода к власти большевиков в Петрограде Гельсингфорс (как и весь юг Финляндии) пережил период «рабочей революции» и «красной гвардии» (январь – май 1918 г.). Здесь начало работу советское консульство, служащие которого позднее продолжали работу уже в составе Русского Комитета по делам беженцев в Финляндии. Благодаря деятельности советской агентуры, информация о тех, кто переезжал из Советской России в Финляндию, становилась достоянием петроградской ЧК (советская агентура, очевидно, продолжала работать ив 1919 г.). На подобную опасность обращали внимание представители местной «русской колонии», группировавшиеся вокруг Гельсингфорсского Университета, Церковного Совета, Союза трудовой интеллигенции, Русского Кооператива и др. (всего 20 делегатов от 10 обществ). Колония издавала небольшую газету – «Русский листок». Первоначально наибольшим авторитетом здесь пользовались представители аристократии и высшего чиновничества во главе с бывшим премьером царского правительства – сенатором А. Ф. Треповым. Русскую общественность представляла также группа под руководством П.Б. Струве и С. Г. Лианозова. «Левая группа», блокировавшаяся позднее с «псковско-ревельской», включала в свой состав профессоров Гессена, Каминку и Кедрина. Но именно благодаря инициативе Трепова в Финляндии была создана первая ячейка будущего белого правительства. В октябре 1918 г. Треповым был создан «Особый комитет по делам русских в Финляндии», в который вошли также известный деятель «Союза русского народа» граф А. А. Буксгевден, бывший товарищ председателя III и IV Государственной Думы князь В.М. Волконский, член Государственного Совета барон М. А. Таубе. Неформальным центром «правой группы» стал салон драматической актрисы Л. Б. Яворской (по мужу княгини Барятинской). План Трепова предусматривал занятие Петрограда при поддержке финских войск, восстановление Правительствующего Сената, объявление недействительности акта отречения Николая II и восстановление династии. Однако заметного политического авторитета эта группа не получила ни среди «союзников», ни среди политиков Национального Центра, поддержавших Юденича. Постепенно все большее влияние в руководстве Колонии стали получать уже не «местные» политики и военные, а «приезжие» из Петрограда, из Советской России («господа ташкентцы» – как их называли в Гельсингфорсе по аналогии с героями М. Е. Салтыкова-Щедрина). Они постепенно заняли руководящие места в Колонии. «Провинциальный масштаб» был преодолен.
