Сразу же после «создания» правительства, 11 августа 1919 г., было утверждено ожидавшееся заявление о признании «в интересах России» «абсолютной независимости Эстонии». Решение «национального вопроса» принципиально вписывалось в п. 6. декларации Северо-Западного правительства от 13 сентября 1919 г., гласившей: «Населяющие отдельные территории народности, входящие в состав единой возрождающейся России, свободно избирают себе форму управления». Но по отношению к Эстонии позиция новообразованного правительства предельно конкретизировалась. «Вполне уверенные, что Российское Правительство Адмирала Колчака оценит создавшуюся обстановку одинаково с нами, мы, извещая о происшедшем и о принятом нами решении Верховного Правителя Адмирала Колчака, одновременно с сим просим Представителей Соединенных Штатов Америки, Франции и Великобритании добиться от своих Правительств признания абсолютной независимости Эстонии». «Ценой» подобного заявления становилось ожидание «немедленной поддержки» со стороны Эстонии «вооруженной силой для освобождения Петрограда, Петроградской, Псковской и Новгородской губерний от большевистского ига». Правда, при этом отдельным пунктом отмечалась «неизбежность переговоров с Эстонским Правительством о получении новой Областью (Северо-Западной. – В.Ц.) выхода к морю в портах Эстонии для обеспечения взаимных торговых сношений». «Результатом» данного заявления стали вполне благожелательный ответ со стороны эстонского МИДа и поддержка «похода на Петроград» со стороны двух эстонских дивизий (хотя и недостаточно действенная). Нельзя не считать «результатом» также и ноту латвийского МИДа (3 сентября 1919 г.) в адрес Лианозова. В ней премьера «уведомляли», что после провозглашения Государственным Советом Латвии 18 ноября 1918 г. суверенитета («свободное, независимое и демократическое государство с республиканским строем») Северо-Западное правительство «просят признать независимость Латвии и ее Временного Правительства как носителей Высшей Исполнительной власти в государстве». Лианозов поддержал позицию Латвии, пожелав «полного успеха в борьбе с большевиками и в деле реконструкции страны на демократических началах». Официальные заявления по Латвии имели немаловажное значение в условиях будущих действий командования Западной Добровольческой армии Бермондта-Авалова (об этом подробнее в следующем разделе). Заявление о признании независимости Финляндии было отправлено Лианозовым 23 сентября в адрес министра иностранных дел Финляндии Р. Хольсти: «Совет министров Северо-Западного правительства признал, в согласии с принципами, изложенными в Декларации от 13 сентября с. г., полную независимость Финляндии как суверенного государства».
Программа правительства (см. приложение № 27) изобиловала демократическими тезисами по земельному, рабочему вопросам и в области местного самоуправления, в целом повторяя политические принципы 1917 г. («твердый демократический порядок и демократическая программа, основанная на уважении человеческих прав и свобод»). Показательно, что о поддержке правительства заявил 29 сентября Русский Социалистический блок в Эстонии (политический оппонент Русского Совета) во главе с известным социал-демократом Б. Дюшеном. Единственно возможной корректировкой принимаемых правительством решений можно было бы считать отсылку на их согласование с будущим региональным Съездом Представителей народа Северо-Западной области или с Учредительным Собранием Северо-Западной России. Лианозов пытался доказать Марчу, что акты образования правительства и признания «абсолютной независимости» Эстонии необходимо обсудить с Юденичем, но английский посланник возразил, что в случае возражений генерала у них всегда найдется новый Главнокомандующий. Также не повлияла на мнение Марча ссылка на согласие Колчака, необходимое для легализации правительства и его актов. Российское Правительство и Верховный Правитель всего лишь «извещались о принятых решениях». И хотя Юденич по-прежнему продолжал считаться Главнокомандующим, подчиняясь непосредственно Колчаку как Верховному Правителю России, его статус диктатора при новой «схеме» правительства оказался существенно ограниченным. Несмотря на широковещательные заявления о готовности «взять власть», стремление «игнорировать» правительство (генерал был лишь на двух заседаниях, ссылаясь на «занятость» военными делами), Юденич так и не решился что-либо предпринять против своего нового политического окружения (хотя подобные намерения у него были).
Власть Правительства Северо-Западной Области России (полное наименование) территориально распространялась на «бывшую Петроградскую, Псковскую и Новгородскую губернии, а равно и те, которые будут освобождаться в указанном районе от ига большевиков». Правительство во главе с Лианозовым, совмещавшим посты премьера, министра иностранных дел и финансов, позиционировалось равноправно с властью военной и претендовало на полноту власти во всех местностях, где бы снимался режим военного положения и вводилась гражданская администрация. Министры действовали весьма активно, чему способствовал и статус исполнительной власти, отличный в этом от других белых правительств. Согласно «Наказу» правительству (30 августа 1919 г.), Совет министров признавался «высшим законодательным и исполнительным органом Северо-Западной области». Его ведению подлежало «рассмотрение всех вопросов и дел общегосударственного значения, а также всех тех дел, которые особым постановлением Совета министров будут признаны подлежащими рассмотрению». Министры имели право выступать с законодательной инициативой, направлять запросы Главкому по тем или иным проблемам белого фронта и тыла. Решения на заседаниях Совмина принимались «баллотировкой простым большинством голосов», при перевесе голоса премьера и после «подписания всеми присутствующими министрами» публиковались в «одной из газет по определению Совета министров». Введение в состав Совмина новых членов также решалось голосованием: кандидат должен был получить 2/3 голосов из состава 3/4 Совета министров. Коллегиальная процедура принятия решений напоминала голосование в органах земско-городского самоуправления, что вполне объяснимо, учитывая состав правительства (22).
Примечателен процесс легализации правительства (в «заявлении» о независимости Эстонии, например, коллегия министров говорила о себе как о «группе, принявшей на себя функции правительственной власти Северо-Западной Области как части Единой России»). Здесь, как в случае, например, с образованием Правительства автономной Сибири, его состав и полномочия должны были бы получить санкцию со стороны представительной власти. Политическую «ущербность» образования правительства английским генералом «исправила» Псковская городская дума. Используя факт вхождения в состав правительства многих своих гласных, дума на специальном заседании 19 августа 1919 г. заслушала доклады новых министров, а также представителей «финляндской» группы (Карташова, Кузьмина-Караваева и генерала Суворова), прибывших на заседание. Представитель английской военной миссии капитан Смиттис заверил собравшихся, что в действиях его начальника генерала Марча нет ничего предосудительного. Напротив: «Англия в душе постоянно заботится о русском народе, и пока не будет налажен русский вопрос, Англия не успокоится». Выступавшие гласные-министры Горн и Эйшинский торжественно декларировали, что их работа в правительстве есть выражение «союза с общественностью» и, «если со стороны общества им не будет доверия, то они уйдут» с министерских постов. Подчеркивалось отсутствие «дистанции» между «бюрократией» и «обществом», столь характерной для «старого режима». В итоге Псковская дума «согласилась» на вхождение ее депутатов в состав Совета министров, пожелав при первой же возможности созвать съезд представителей земств, городов, общественных и кооперативных организаций для окончательного санкционирования действий правительства (23).
