После поражения немецко-латвийских войск под Венденом фон дер Гольцу было официально приказано эвакуироваться в Германию. Неожиданная поддержка его со стороны Бермондта осложнила внешнеполитическое положение ЗДА. Немецкие формирования вряд ли вошли бы в состав поддерживаемого Антантой Северо-Западного фронта, и в этих условиях единственным выходом оставались самостоятельные действия Западной армии в том составе, какой сложился к осени 1919 г. Лично для Бермондта «пронемецкая ориентация» стала своего рода idee fixe, отличавшая его от всех остальных участников Белого движения в 1919–1920 гг. «Только искренняя дружба и честное взаимоотношение между Россией и Германией могут принести счастье и красивое будущее обоим великим народам» – таким эпиграфом открывалась книга его воспоминаний «В борьбе с большевизмом». Русско-немецкая Западная армия в Прибалтике – так он сам называл подчиненные ему боевые формирования. Своими приказами он гарантировал, что права всех «наших союзников-германцев» (в том числе и материальные), вступивших в его армию, будут гарантированы, и им будет предоставлено «русское подданство». Это же фактически гарантировало соглашение фон дер Гольца с Бермондтом, подписанное 21 сентября 1919 г.: «Немцы, добровольно оставшиеся после ухода германских частей, поступают в распоряжение русского командующего и этим поступают на русскую службу». Особой нотой германскому правительству (7 октября 1919 г.) подтверждалось также «обеспечение безопасности отправки германских частей на Родину» (8).
Подтверждением «самостоятельной роли» ЗДА стало подписание 26 августа 1919 г. в Риге протокола «об общем наступлении» на Петроград, согласно которому эстонские войска, под общим командованием генерала К. М. Лайдонера, должны были прикрывать фланги Северо-Западной армии от побережья Финского залива до железной дороги Ямбург – Гатчина и от р. Великой до Дубенского озера. Против Красной армии могли быть задействованы части латвийской армии, дислоцированные на восточной границе Латвии, а также литовские и польские воинские части, прикрывавшие свои восточные границы. Согласно плану, полковник Кальнин гарантировал охрану восточной границы Латвии, полковник Беньяшевич согласился с диспозицией, обеспечивавшей оборону восточной границы Литвы, а капитан Мысловский – польский сектор к востоку от литовской границы. Бермондту, по условиям данного протокола, предписывалось не переправляться на Северо-Западный фронт морским путем. Он должен был – «от Двинска продвинуться на Великие Луки», то есть наступать, «чтобы в момент подхода Юденича к Петрограду своевременно перерезать Николаевскую железную дорогу». В случае осуществления данного плана Петроград был бы полностью блокирован, а ЗДА могла бы пополнить свои ряды за счет призыва местного населения Псковской и Новгородской губерний (9). Протокол был заверен военным представителем
Великобритании генералом Марч и поэтому не должен был вызывать серьезных разногласий между его участниками. Получив официальные полномочия от Юденича, Бермондт, казалось бы, должен был приложить все силы к тому, чтобы выполнить порученное задание. Во всяком случае эстонские воинские части пытались содействовать наступлению Северо-Западной армии, что, однако, не стали делать латыши и литовцы.
В августе – сентябре 1919 г., помимо поддержки Юденича, Бермондт стремился заручиться поддержкой и со стороны Колчака и Деникина. Верховному Правителю 14 августа был отправлен «рапорт», в котором полковник упоминал о своих контактах с ним еще летом 1917 г. (возможно, по работе в Республиканском Центре) и отмечал свою деятельность в Киеве по подготовке Южной и Северной армий, а также офицерских «отечественных дружин». Рапорт имел форму своеобразного «отчета» о создании антибольшевистских центров при поддержке Германии. Ссылаясь на богатое материальное обеспечение своего корпуса, Бермондт стремился убедить Колчака в возможности и эффективности сотрудничества с «германскими коммерческими кругами и германским командованием», а также с «общественными кругами». При этом негативно упоминалась деятельность русской военной миссии в Берлине, во главе с генерал-лейтенантом Н. А. Монкевицем, оказывавшей «мало содействия и поддержки» его группе в Зальцведеле и других лагерях. В конце рапорта Бермондт писал о задержке в Курляндии – в целях «удержания этого участка в русских руках» – и испрашивал «дальнейших указаний» из Омска.
Другим рапортом, помеченным тем же 14 августа, Бермондт подробно обосновывал важность наступления на Великие Луки (это было сделано еще до подписания протокола о «разделе сфер» наступления на Петроград). Говоря о развитии действий по направлению Двинск – Великие Луки – Вышний Волочек – Вологда, Бермондт отмечал, что в случае успеха будут достигнуты «совершенное разъединение и изоляция Петроградской группы большевиков от всей остальной красноармейской массы, которая, в свою очередь, попадает в тиски, образуемые с Севера Западным Добровольческим корпусом имени графа Келлера, с юга – армией генерала Деникина – и с Востока – Сибирской армией…». Командующий ЗДА писал о возможности объединения с Сибирской армией в районе Вологды и дальнейшем движении на Вятку и Пермь. Глобальность замысла, изложенного в рапорте, создавала впечатление разрешения всех стратегических проблем гражданской войны «одним ударом» по центру Советской России. Исходя из географического расположения, вряд ли можно было спорить о перспективности такого «расчленения» красного тыла ударом с Северо-Запада на Северо-Восток. Похожий план предлагался, как отмечалось в предыдущем разделе, генералом Родзянко (наступление через Псков на Новгород) в качестве альтернативы плану Юденича (наступлению по кратчайшему направлению на Петроград от Нарвы и Ямбурга). Но Родзянко не планировал наступления далее Новогородской губернии. Бермондт же с оптимизмом верил в успех движения по «красным тылам»: «Наступательный почин корпуса будет безусловно поддержан исстрадавшимися народными массами. Уже теперь разоренное селянство ближайших районов ждет освобождения и облегчения своей участи… продвижение корпуса будет сопровождаться восстаниями организованных крестьян и значительным притоком их в ряды добровольцев. Местные источники снабжения увеличатся, то и другое будет способствовать дальнейшему развертыванию корпуса и расширению его операций». Снова, как и в предыдущем рапорте, подчеркивалось «ближайшее участие германцев» в формировании корпуса, говорилось и о «двух заводах», готовых обеспечить восстановление российского транспорта (10).
Автономное в структуре белого Северо-Запада положение Бермондта обусловливало также создание собственного гражданского управления. Его структура и полномочия первоначально не носили принципиальных отличий от гражданских структур при армии, создаваемых на основе «Положения о полевом управлении». По сообщениям прессы, подобный орган начал формироваться еще в середине сентября. Но первоначально ЗДА должна была действовать в рамках соглашения с созданным в Берлине Военно-политическим Советом Западной России, в состав которого входили политики и финансисты, еще в 1918 г. причастные к подготовке «провозглашения монархического лозунга» на Украине (депутат IV Государственной Думы Г.М. Дерюгин, сын министра внутренних дел, камергера П.Н. Дурново, П.П. Дурново, предприниматель Г.В. фон Берг, председатель Совета – барон Л. К. Кнорринг). Военным руководителем Совета, а также и возможным Верховным Главнокомандующим формировавшейся Западной армии должен был стать генерал-лейтенант В. В. Бискупский. Данная должность была выборной, согласно решениям Совета. В конце июля 1919 г. Бискупский посетил Митаву и после переговоров с Бермондтом участвовал в создании в Берлине вышеназванного Совета, претендовавшего не только на фактическую альтернативу русской военной миссии генерала Монкевица, но и на гражданскую власть в областях, контролируемых частями, подчиненными Бермондту. Данный факт не способствовал укреплению доверия между различными военно-политическими центрами Белого движения в регионе (Политическое Совещание в Гельсингфорсе, «псковско-ревельская группа»). Военно-политический Совет своим постановлением от 10 августа намеревался осуществить «единственное и исключительное правопредставительство интересов России по вопросам Западного фронта». Новый «фронт» опирался бы тогда на войска, подчиненные Бермондту.
