С началом наступления на Петроград, когда каждый боец был для Северо-Западной армии «на счету», продолжение «формирования» ЗДА в Курляндии и Литве считалось «непозволительной роскошью». После начавшегося наступления и блокады Антантой границ Германии, откуда в Курляндию поступало снаряжение, никаких оправданий «незавершенности формирования» быть уже не могло. 45-тысячная группировка в Курляндии признавалась Юденичем крайне необходимой для успеха «похода на Петроград», несмотря на то, что около 40 тысяч из ее состава составляли германские добровольцы, не собиравшиеся подчиняться командованию Северо-Западного фронта. Самостоятельное наступление ЗДА на двинском направлении Юденич правильным не считал, хотя еще 3 сентября 1919 г. Десино сообщал Бермондту, что Юденич согласен с необходимостью «скорейшего наступления на Двинск и Режицу в полном согласовании с Великобританской миссией» (то есть по плану 26 августа). Но одновременно с этим Юденич требовал незамедлительной эвакуации всех русских подразделений, не входящих в ЗДА, на «Нарвский фронт». 5 сентября 1919 г. Десино передал Бермондту «телеграфное приказание» Юденича: «Немедленно отправить по железной дороге в Нарву, при содействии английских властей, всех офицеров и нижних чинов… прекратить пропаганду о непосылке пополнений в Северо-Западную армию. Такие Ваши действия приносят огромный вред борьбе с большевиками» (20). 20 сентября Юденич телеграфировал, что «наступление на Двинск невозможно», и приказал Бермондту – через посредство британской миссии – «послать всех русских офицеров и солдат в Нарву». Но командующий ЗДА по-прежнему был убежден в возможности самостоятельных действий, придавая им стратегическое значение в перспективе движения через Двинск, но уже не на соединение с Сибирской армией, как об этом сообщалось в докладе Колчаку 14 августа, а по линии Двинск – Полоцк – Смоленск – Москва. Данное направление наступления ЗДА Юденич оценил как еще более авантюрное, поскольку оно проходило по самому центру Советской России и могло завершиться лишь полной гибелью армии. В ответ Юденичу был послан рапорт, в котором снова говорилось о необходимости наступления на Двинск, с перспективой возможного объединения с правым флангом Северо-Западной армии. Отказ от отправки под Нарву Бермондт при этом мотивировал тем, что ему «невероятно тяжело и трудно убедить всех чинов армии оставить этот план» (21).
Снова и снова обращался Юденич к частям ЗДА, требуя их переезда в Нарву. В ответ на доводы Бермондта о необходимости «закончить формирование» генерал опубликовал 27 сентября «Приказ корпусу имени графа Келлера, № 21», в котором подчеркивал трудности боевой жизни на Нарвском фронте: «Северо-Западная армия четыре месяца дерется с большевиками в неравном бою; дралась голая, голодная, без денег, плохо вооруженная и часто без патронов… за эти четыре месяца вы не были в сплошных боях, хотя теперь вы одеты, обуты, исправно получаете жалованье, имеете продовольствие и вооружены… Северо-Западная армия ждет вас к себе. Она верит, что вы придете и нанесете тот жестокий удар, который сокрушит большевиков под Петроградом… Поспешите, ибо «промедление времени – смерти подобно»… Приказываю: немедленно всем русским офицерам и солдатам корпуса имени графа Келлера выступить в Нарву под командой командующего корпусом (официально признаваемая Юденичем должность. – В.Ц.) полковника Бермондта и оправдать надежды Северо-Западной армии и нашей исстрадавшейся Родины». Но «надежды Северо-Западной армии» на подкрепление из Курляндии не сбылись. 7 октября 1919 г. части ЗДА, вопреки всем указаниям и приказам Юденича и военных представителей Антанты, начали продвижение к Двинску. Их путь из Курляндии неизбежно проходил мимо Риги, что спровоцировало давление на него со стороны латвийских вооруженных сил. Первые вооруженные стычки подразделений ЗДА (очевидно, состоящих из немецких военнослужащих) с латвийской армией произошли 8 октября у м. Олай, о чем Бермондт своевременно информировал Юденича, возлагая всю вину за начало военных действий на прибалтийские войска: «Сегодня латышские и эстонские части, угрожая мне, начали переходить демаркационную линию и вынудили меня дать им отпор. Я, для обеспечения своей базы, занимаю линию Двина и иду на фронт на соединение с Северной армией (имелась в виду Северо-Западная армия. – В.Ц.)».
Итак, вместо совместного с прибалтийскими армиями «последнего удара по большевизму» начались военные действия между антибольшевистскими силами (считать латвийскую и эстонскую армии «союзниками большевиков» нельзя было хотя бы потому, что между Советской Россией и Латвией и Эстонией не подписывались мирные договоры и формально состояние войны, начавшейся еще в конце 1918 г., продолжалось). Очевидно, что противодействие латвийской армии и игнорирование правительства Ульманиса диктовались возможностью установления новой власти на основе Латвийского Комитета Ниедры и, безусловно, немалой долей авантюризма, неоправданной самонадеянностью военно-политического руководства ЗДА. 9 октября основные части ЗДА подошли к латвийской столице. Были заняты Усть-Двинск и предместье Риги – Торенсберг. Правительство Ульманиса и Латвийский Совет покинули столицу. По оценкам очевидцев, в Ригу можно было войти без боя. Город защищала лишь городская самооборона. Но уже через сутки столица Латвии была занята подошедшими частями регулярной армии, и все атаки «бермондтовцев» были отбиты. В этих условиях командующий
Северо-Западным фронтом больше не мог терпеть «самодеятельность» Бермондта. 9 октября 1919 г. последовали приказ № 73 и телеграфное распоряжение о статусе ЗДА. В них Юденич заявлял, что поскольку «полковник Бермондт не выполнил… ни одного из моих приказов и, по полученным сведениям, даже начал военные действия против латышских войск, объявляю его изменником Родины и исключаю его и стоящие под его командованием войска из состава Северо-Западного фронта. Всех оставшихся верными долгу офицеров и добровольцев приказываю немедленно подчинить старшему из них, который при поддержке английской миссии должен принять все меры для скорейшей отправки их на соединение с Северо-Западной армией». Аналогичная телеграмма была получена и 11 октября в Митаве (22).
Проблема единства командования и воинской субординации усугублялась еще и тем, что ЗДА, с точки зрения ее командующего, была равноправной боевой единицей с Северо-Западной армией. Бермондт не признавал своей армии в составе Северо-Западного фронта. Положение осложнялось также тем, что выразителем высшей гражданской власти в регионе признавалось Северо-Западное правительство, которому не подчинялся Бермондт и полномочия которого ставились под сомнение самим Юденичем и Колчаком. Тем не менее глава правительства Лианозов подтвердил латвийскому МИДу, что после приказа № 73 от 9 октября «главнокомандующий просит не считать русскими войсками» части ЗДА. Со стороны правительства также последовало воззвание «К русским солдатам и офицерам отряда Вермонта». В нем не без пафоса (характерного для публичных обращений Северо-Западного правительства), но вполне объективно оценивалась перспектива начавшихся боев под Ригой: «Бросьте немецкие ряды и идите к нам… Вы видите явную измену Родине. Вермонт получил приказ идти на подмогу Нарвского фронта, он не исполнил приказа. Вместо этого он ударил на Ригу и на латышские войска, воюющие в союзе с нами против большевиков. Вы знаете, чем грозит нашему фронту эта измена. Победоносно начавшееся наступление может остановиться, латышские войска будут отвлечены от борьбы с большевиками, эстонские войска пойдут на подмогу Латвии, тыл наш ослабнет, и мы должны будем вновь ожидать лучших дней. Большевики же получат передышку, соберутся с силами и начнут вновь бесчинствовать, проливая невинную кровь, замучивая восставшее русское население. Этого ли вы хотите? Нет, правительство уверено, что вы исполните свой долг и откликнитесь все как один человек на призыв своего главнокомандующего… Вперед на Нарвский фронт! Вас зовет правительство, на знамени которого начертано: «Земля и свобода».
