Но ни Совету по международным делам, ни Совещанию послов, ни Ясской делегации не суждено было стать органом российского представительства в Зарубежье в 1919 г. Им стали Русское Политическое Совещание (РПС) и Русская Политическая Делегация, составленные на основе персонального представительства, подтвержденного властью Верховного Правителя России. Еще в конце 1918 г. вопрос о международном представительстве российских интересов был решен учреждением должности общего для белого Юга и Сибири министра иностранных дел, которым стал Сазонов (его полномочия не оспаривались и на белом Севере). После окончания Первой мировой войны необходимо было добиваться «отстаивания единства, целостности и суверенитета России», «защиты национальных интересов России» во взаимоотношениях с державами Антанты. По словам приехавшего в Париж премьера правительства Северной области Чайковского, цели российского зарубежного представительства заключались не только в «признании ничтожными всех обязательств, навязанных России Германией», не только во «включении русских представителей во все междусоюзнические Комиссии и Отделы по русским делам, из которых эти представители были исключены после большевистского переворота». Главной целью признавалось «образование русского политического центра, который служил бы объединению России» и мог бы «доказать Союзным Правительствам и общественному мнению, что Россия способна к возрождению политическому, культурному и экономическому». При этом РПС не претендовало на роль «правительства в изгнании», аналогичного, например, Чехословацкому и Польскому Национальным Комитетам или правительству Сербии, переехавшему на о. Корфу после оккупации Сербии войсками Четверного союза. Далеко не сразу после октября 1917 г. к посольствам можно было применить термин «перемещенной государственности». Наоборот, в условиях ожидавшегося скорого «падения большевизма» гораздо более перспективным казалось образование структуры, имевшей за собой статус представителя интересов большинства российских территорий. «Было несомненно, – писал Чайковский, – что национальное русское Правительство может быть создано только в России». Очевидно, что создание такой структуры должно было исправить неудачу при образовании «Совета по международным делам» (2).
Формирование и деятельность Русского Политического Совещания, что следует подчеркнуть, проходило при взаимодействии с Российским правительством: с Омском, через посредство управляющего Министерством иностранных дел И. И. Сукина, поддерживалась постоянная связь. Телеграфное сообщение активно использовалось и при контактах с Северной областью, и при организации Северо-Западного фронта и наступлении на Петроград весной – осенью 1919 г. Преодолевая существенные проблемы, относительно прочную связь с белым Югом (через Константинополь) удалось наладить лишь с весны 1919 г. Зародившись в качестве российской представительной структуры на момент начала работы Парижской конференции, Совещание фактически стало выполнять задачу «оказания антибольшевистским русским Областным правительствам и борющимся с большевиками отдельным военным организациям всяческого содействия и взаимной координации их деятельности между собою… установления возможно более тесного сотрудничества с ними Союзных Держав и обеспечения за ними наиболее широкой моральной и материальной помощи Союзников». Эта сторона деятельности РПС, связанная с военно-политической поддержкой белых фронтов, имела главенствующее значение.
Формирование РПС в течение ноября – декабря 1918 г. происходило как совокупности отдельных комиссий, совещаний и отделов, объединенных в своеобразное российское правительство за границей. В окончательном виде Совещание сложилось к февралю 1919 г., представляя собой разветвленную структуру (см. приложение № 7). Как уже отмечалось, в основу РПС был положен принцип не территориального или партийно-политического, а сугубо персонального представительства. Именно поэтому столь важен был статус тех, кто входил в его состав. Фактически в РПС входили диппредставители России в ведущих европейских странах и САСШ, представители от ведущих общественно-политических организаций – Союза Возрождения России и Всероссийского Национального Центра, а также ведущие российские политики и предприниматели, оказавшиеся во французской столице в конце 1918 – начале 1919 г. Таким образом, Совещание послов вошло в состав РПС, безусловно усилив его авторитет и предотвратив вероятность «разноголосицы» во внешнеполитическом курсе российского Белого движения в 1919 г.
Верховным Правителем были утверждены полномочия и персональный состав руководства РПС – Русской Политической Делегации (далее – РПД), т. и. «четверки» (в нее вошли бывший глава Временного правительства Г. Е. Львов, российский посол во Франции В. А. Маклаков, министр иностранных дел С. Д. Сазонов и приехавший в феврале 1919 г. в Париж глава ВПСО Н.В. Чайковский). Позднее в ее состав вошел Б. В. Савинков, получивший персональное утверждение из Омска. РПД стала своеобразным «исполнительным органом», «Директорией» при Совещании. В структуре РПС на постоянной основе работали три Комиссии – Дипломатическая (во главе с российским послом в САСШ Б. А. Бахметевым и его помощником бароном М. Ф. Шиллингом), Финансово-Экономическая (во главе со старейшим экономистом, агентом министерства финансов А. Г. Рафаловичем) и Военно-морская (во главе с бывшим командующим Румынским фронтом, генералом от инфантерии Д. Г. Щербачевым). Изучение разработанных ведущими российскими промышленниками и предпринимателями весьма интересных финансово-экономических проектов (в рамках работы Финансово-Экономической комиссии) не входит в задачу данной работы и вполне может стать темой отдельного исследования.
Программа РПС, озвученная 29 января 1919 г. в Париже, предусматривала «защиту прав и интересов России» «от имени и по приказанию Объединенного Правительства России» (полный текст см. приложение № 8). Таковым признавалось Российское правительство в Омске. Общеполитические тезисы отмечали, что в будущей России не будет создан «порядок… на таких основаниях, на которых держался старый режим». «Военный характер» власти оправдывался «задачами реорганизации русской армии и прекращения анархии». РПС декларировало основные «принципы будущей государственной жизни», которые предстоит утвердить Учредительному Собранию». «Народовластие» будет обеспечиваться «выборными учреждениями, которые гарантируют народу неотчуждаемость его суверенитета и ответственность перед ним органов власти». Заявлялись общепризнанные гражданские права и законодательные гарантии. В экономической сфере заявлялось о «скорейшем развитии всех производительных сил страны» и «разрешении аграрного вопроса… в интересах широких слоев населения» на основе «придания законного основания перемещениям собственности и введения принципов права в поземельную анархию». Новых форм требовало также разрешение «национального вопроса» и порядка самоуправления. От «централизации управления» («одного из характернейших пороков старого режима») следовало перейти к «децентрализации», при которой произойдет «передача местным органам забот о местных интересах». Это «не только укрепит власть, но и будет способствовать общественному воспитанию народа». Политико-правовой статус «нерусских народностей» должен «зависеть от степени культуры и от исторических традиций» отдельных народностей. Но нельзя забывать и о «согласовании прав и интересов отдельных национальностей с жизненными интересами Государства». Нужно будет «закончить работу», связанную с провозглашением в 1917 г. независимости Польши, с определением принципов суверенитета Финляндии, «автономией прибалтийских и других народностей». В то же время заявлялось, что «единство государства нельзя подвергать постоянной опасности». «Политический опыт дает достаточно способов реализации такого единства в формах федерации или автономии».
