Стремление к созданию единых структур власти, общим фронтом противостоящих «большевизму», нашло отражение на заседании РПС 24 февраля 1919 г. На нем Чайковский предложил создать особый «Всероссийский Политический Центр» на основе «всеобщих выборов – для подведения демократического основания под существующую власть». Факт, что белые армии контролировали к весне 1919 г. лишь окраины России, не смущал представителей РПС. Они были убеждены, что сама идея создания представительного органа и начало избирательной кампании по выборам в этот «Центр» (хотя бы и двухступенных, ограниченных территорией белого Юга и Сибири) станут доказательством стремления к «восстановлению народоправства в России». Проект Чайковского не был осуществлен, но даже учрежденные Российским правительством и Особым Совещанием «суррогаты представительной власти» в виде Экономического Совещания и Южно-русской конференции считались вполне допустимой временной моделью сотрудничества власти и общества. Говоря о степени авторитета Чайковского, необходимо отметить также факт его встречи с представителями Совета четырех – британским премьером Ллойд-Джорджем, американским президентом Вильсоном, французским премьером Клемансо и итальянским – Сонино 7 мая 1919 г. После встреч Львова это был второй факт непосредственного контакта представителей Белого движения с лидерами союзников. Вопросы задавали Вильсон и Ллойд-Джордж, Чайковский отвечал. Около часа продолжалась беседа, в ходе которой Чайковский опровергал превратные мнения о «восстановлении реакции» правительством Колчака, убеждал в демократизме земельной программы Российского правительства, отрицал обвинения в стремлении адмирала подавить «малые национальности», принизить значение органов местного самоуправления и призывал признать Колчака как Верховного Правителя России. При этом Чайковский предупреждал от излишнего потакания территориальным претензиям прибалтийских государств и Финляндии, заметив, что «главный вопрос – о море», лишать которого Россию нельзя. Конкретных результатов встреча не дала, но общее впечатление от контакта с Советом четырех осталось благоприятное. Возникла надежда на «подвижки» в признании Колчака и на помощь Северо-Западному фронту, готовившемуся к «походу на Петроград» (12).
В формировании политического курса Белого движения в 1919 г. немаловажное значение имела попытка создания всероссийской власти под непосредственным руководством союзных Держав. Традиционным в годы «русской Смуты» способам создания власти «снизу» (посредством организации выборных структур местного самоуправления) или «сверху» (путем установления всероссийского правительства на основе соглашений уже существующих органов власти или общественно-политических организаций) был противопоставлен способ создания власти «со стороны». Отчасти это было связано с рассмотренным выше стремлением к представительству России на мирной конференции. 22 января 1919 г. на конференции выступил В. Вильсон. Содержание его речи было посвящено перспективам решения «русского вопроса». Принимая на себя характерную «позу миротворца», президент САСШ начал словами: «Единственной целью, которую имели до сих пор в виду представители союзных держав при обсуждении вопроса о своей деятельности по отношению к России, было помочь русскому народу, а не ставить ему препятствия или так или иначе вмешиваться в его право устраивать свои дела и по своему усмотрению». Всячески подчеркивая нежелание оказывать какие-либо «воздействия извне на русский народ» и «искреннюю цель – сделать все возможное, чтобы принести России мир и возможность освободиться от теперешних затруднений», Вильсон, тем не менее, заявлял от имени всех союзников: «Они признают революцию без оговорок и никоим образом, ни в каких обстоятельствах не окажут поддержки какой бы то ни было попытке контрреволюции; в их желания и намерения не входит поддерживать одну против другой различные организованные группы, оспаривающие в настоящий момент друг у друга руководство Россией». В то же время Вильсон повторял уже принятые российской делегацией тезисы о том, что «ни Европа, ни весь мир не могут жить в мире, пока нет мира в России».
Конкретное предложение Вильсона заключалось в следующем: «Союзные державы приглашают всякую организованную группу, которая в настоящее время располагает или пытается располагать политической или военной властью, будь то в Сибири или в пределах Европейской России, как они были установлены до только что закончившейся войны (исключая Финляндию и Польшу), послать своих представителей, не более трех на группу, на остров Принцев (Мраморное море). Там они будут приняты представителями союзных Держав при условии, что за это время установится перемирие между всеми приглашенными партиями и что все их вооруженные силы, посланные или посылаемые против народов и территорий, автономия которых предвидится в 14-ти пунктах, легших в основу настоящих мирных переговоров, что все эти войска будут отозваны и все военные действия прекратятся. Русские представители приглашаются беседовать с представителями союзных Держав самым свободным и искренним образом с тем, чтобы установить желания всех частей русского народа и прийти, если возможно, к какому-нибудь соглашению или сговору, посредством которого Россия сможет осуществить свои собственные планы и в то же время установить добрые сотруднические отношения между своим народом и другими народами мира». Союзники брали на себя «обеспечение проезда представителей, включая переезд через Черное море», и ожидали их на месте встречи к 15 февраля 1919 г. Так был продекларирован проект созыва «конференции на Принцевых островах».
Следует отметить, что сам по себе вариант Вильсона стал отражением двух господствовавших среди политической элиты Запада мнений относительно событий в России. Первое: и Белое, и антибольшевистское движение, и советская власть, и структуры различных государственных образований имеют равное право на существование и равное право на представительство как всероссийских, так и региональных интересов. Согласование их интересов должно привести к созданию единого правительства и представительства на мирной конференции. Второе: между большевистской партией, ее программными установками и другими социалистическими, социал-демократическими партиями принципиальных различий нет. Следовательно, между «всякими организованными группами» возможно достичь договоренность, тем более если требуемое «согласие и примирение» будет достигнуто при авторитетном участии союзных Держав.
Но такая «логика» российской гражданской войны, предлагаемая из Зарубежья, не нашла понимания у ее участников. 7 февраля 1919 г. (телеграмма № 94 от 2 февраля) Сазонов и Маклаков получили ответ из Омска на предложение о Совещании на Принцевых островах. Телеграфное сообщение, подписанное Вологодским, правомерно разделяло «постановление Держав» на две «глубоко отличных друг от друга задачи»: «1) достижение внутреннего согласования между теми частями Русского государства, которые одинаково стремятся к обеспечению свободы своего национального существования и права беспрепятственно определить свое управление; 2) попытку вывести Россию на путь внутреннего примирения и прекратить борьбу, которую эти группы, каждая в отдельности или соединившись между собой в коалицию, ведут с противоположным, сплоченным большевистским лагерем». То есть, в отличие от Вильсона, Российское правительство не объединяло, а разделяло условия, в которых происходила гражданская война.
