Особое значение в истории ВНЦ имело торжественное заседание 19 мая 1919 г. В нем участвовал весь состав Правления и наличные члены Центра, были специально приглашены начальники британской и французской военных миссий со своими подчиненными (генерал Бриггс и полковник Корбейль). Федоров как председатель Правления открыл заседание докладом, в котором описал историю создания ВНЦ и его перспективные задачи. Первым тезисом Федоров декларировал, что «восстановление Единой, Неделимой и Великой России может быть достигнуто лишь усилиями и жертвами самого русского народа, самих русских людей», поэтому «Национальный Центр так тесно связал свою деятельность с Добровольческой армией». Второй тезис был посвящен весьма актуальной проблеме и обращен к приглашенным представителям союзников. Федоров определил его суть кратко – «верность России союзным обязательствам». «Великая Европейская война… была войной за право, за свержение давившего мир германского милитаризма», хотя участвовать в победе «помешал русскому народу привитый ему яд большевизма». Сохраняя верность союзникам, «никогда не признавая Брестского мира» и «считая борьбу с большевизмом продолжением борьбы с Германией», Центр предупреждал о важности международной поддержки Белого движения. «Большевизм – явление не русское только, а мировое, – и грозит он не только русской, но и мировой культуре». «Сломить его в России и восстановить Россию может и должен сам русский народ, но чтобы эта зараза не охватила весь мир, ее надо подавить быстро. Вот почему союзники должны, во имя ограждения самих себя и спасения мировой культуры, помочь России скорее справиться с большевизмом… поспешить на помощь России и морально, и материально».
Затем было зачитано и вручено специальное обращение к союзным державам, в котором главной идеей было выражение признательности союзным державам, особенно – Великобритании, за помощь военными поставками. С эмоциональной речью выступил Астров. Центральным тезисом его доклада стало обоснование идеи «cause commune» («Общее дело» – одноименная парижская газета под редакцией В. Л. Бурцева). Со ссылками на Священное Писание Астров говорил о стремительно меняющемся послевоенном мироустройстве, о тех глубоких политических переменах, которые вызваны гибелью Империй, становлением новых государств, о быстром росте национального самосознания: «Человечество вступает в новую эру… Будущие историки будут писать, как величественно было это вступление, как грандиозно было разрушение старого мира и как велики были те, кто прозревал и предвидел, кто видел дали и вел взволнованные народы по новым путям культуры и прогресса». «Cause commune» – это то, что придавало единство в борьбе против общего врага в годы «Великой Европейской войны… Мы, русские, были участниками этого «общего дела». Эта траурная таблица, свидетельствующая об этом участии – 1700000 убитых за общее дело человечества, – дает нам право на участие в нем в его новой стадии, в стадии жизни, сменившей стадию смерти. 18 у миллионов мобилизованных ради общего дела, из которых 9 млн раненых, обращенных в инвалидов, пленных и убитых – разве не дают нам право на участие в общем деле? А неистощимые богатства России, которые судьба как бы приберегла для новой эры? Разве все это не дает нам, русским, право с высоко поднятой головой вступить в новую эру вместе с другими народами?» Но верно и то, что «для уставшего народа, охваченного революцией, нужно время, чтобы собрать свои силы и сложить разрушенный им самим великий дом». Как же следовало поступать союзникам для продолжения «cause commune»? «Скажите вашим великим народам и доблестным вождям народов, что мы просим не милости, не сострадания к нашим страданиям и мукам, а настаиваем на участии в общем деле строительства жизни человечества… пора кончить с колебаниями и нерешительностью других, пора навсегда сойти с пути, который приводит то к Принкипио (конференции на Принцевых островах. – В.Ц.), то к постановке вопроса о признании большевиков. Пора понять: жертвы, принесенные Россией прежде и теперь, это подтверждают, что большевизм никогда не был и не может быть социализмом, что большевизм никогда не станет национальным явлением». «Болезнь Русского народа, его большевизм, которого по понятным основаниям боятся наши союзники и не хотят к себе пускать, – не может быть признан ими как явление, нормальное для России, заслуживающей их поддержки. Нельзя обрекать Россию на судьбу страны прокаженных. «Cause commune», «Общее дело» – разовьется и станет великим делом человечества тогда, когда Россия снова вернется в свою Москву, когда раздавлено и рассеяно будет гнездо ядовитых змей, отравивших своим ядом русский народ». Таким образом, участие в «cause commune» союзников теперь, в 1919 году, по убеждению Астрова, отражавшего позицию, характерную в целом для Белого движения, – это обширная помощь белым армиям, прежде всего военная, это признание равного права на участие в послевоенном мироустройстве. О «верности союзникам» говорил и другой член ВНЦ, выступавший также и от имени ЦК кадетской партии, князь П. Д. Долгоруков.
С ответным словом выступил генерал Бриггс, точно отметивший главное желание участников торжественного собрания: «Теперь не должно быть места политическим разногласиям и спорам. Я – солдат, и считаю, что солдат не должен заниматься политикой, и сам никогда не участвовал в выборах. Когда соединятся армии генерала Деникина и адмирала Колчака, – то, в чем будет наибольшая нужда, – это государственные люди, а не политиканы, ищущие популярности среди избирателей, не люди, преследующие личные цели, а люди, имеющие в виду благо своей страны, которые сумеют стоять у кормила власти и дать правильный курс государственному кораблю, избегая стремнин и подводных камней, не уклоняясь ни влево – к большевизму, ни вправо – в крайние проявления реакции. Таким образом должно образоваться то мощное правительство, которое создаст новую Россию – Единую, Великую и Неделимую, что позволит ей занять то место, которое по праву принадлежит среди великих народов».
На состоявшемся Общем Собрании Центра (25 мая 1919 г.) Нератов вновь подтвердил, что «каково бы ни было положение дел в России, но если оно будет выгодно для союзников, то они самой жизнью будут принуждены следовать по той линии, которая отвечает их интересам». В настоящее время «верховенство Англии неоспоримо в Европе, и поэтому «на союз с Англией должно быть обращено особое внимание». Франция, истощенная войной, будет играть меньшую роль в европейских делах. Но, в любом случае, главная надежда должна быть на собственные военные успехи: «Спасение России зависит прежде всего от того, как сложатся здесь, в России, реальные силы. Необходимо иметь в виду, что время для строгого и неуклонного осуществления идеи единства России еще не наступило; когда создастся и укрепится единая власть, тогда создастся более благоприятная обстановка для соединения в одно всех частей России. Нужно ждать того момента, когда произойдет соединение трех армий, ведущих борьбу с большевиками за будущее единой России». Примечательно мнение Нератова в отношении независимости Финляндии. Он отметил, что «этот факт признается», но с учетом «весьма существенных ограничений, вызывающимися соображениями о необходимости обезопасить Петроград и прилегающую к нему окраину России (то есть с безусловным сохранением в составе России Выборга и Карелии. – В.Ц.)». Кроме того, «нельзя считать целесообразным признание независимости Финляндии в настоящий момент», поскольку «Россия связала бы себя и поставила бы себя в неблагоприятное положение в отношении домогательств и притязаний на государственную самостоятельность других, кроме Финляндии, национальностей и государственных образований». «Для переговоров о судьбе Финляндии необходимо выбрать другой момент, когда Россия будет достаточно сильна и авторитетна». В этой связи Нератов сдержанно оценивал тезис, столь популярный на рубеже 1918–1919 гг., – о насущной необходимости равноправного с другими странами-победительницами представительства России в работе Парижской мирной конференции. Заседания конференции уже подходили к концу, и, по мнению Нератова, «в настоящий момент надлежало бы воздержаться от участия в мирной конференции». «Многое уже решено без участия России, и если бы теперь представители России приняли участие в работе конференции, то этим подкрепили бы лишь обязательность ее решения для России в тот момент, когда Россия не обладает еще мощью и авторитетом. Когда Россия окрепнет и восстановит свои силы, возможно, будет не только требовать, но и настаивать на пересмотре неприемлемых решений; лучше выждать и дать России окрепнуть». Федоров, поддерживая точку зрения Нератова, добавил, что при решении вопроса о признании независимости Финляндии был нарушен важнейший принцип международного права, – «участие заинтересованной стороны», то есть России (14).
