Данная модель управления – правительство в коалиции с созываемым им представительным совещанием – проявлялась впоследствии и в Белом, антибольшевистском движении. Ее введение объяснялось современниками как «суррогат представительства» при отсутствии законодательной власти в привычных формах парламентской демократии, при невозможности проведения выборов в условиях военных действий.
Период июля – августа 1917 г. – весьма важный этап в истории становления российской контрреволюции. Это время можно считать периодом формирования его основ, синтеза военных и политических методов управления и первичных элементов программы. Это было время деятельности второго и третьего коалиционных кабинетов Временного правительства, по программе своей уже отличавшихся от первого, постфевральского состава, который еще мог претендовать на частичную преемственность от «царской власти» (через посредство акта назначения его председателя князя Львова указом Государя). В это же время состоялось назначение на должность Верховного Главнокомандующего генерала от инфантерии Л. Г. Корнилова. По воспоминаниям А. И. Деникина, после провала июньского наступления «мужественное прямое слово, твердый язык, которым он, в нарушение дисциплины, стал говорить с правительством, а больше всего решительные действия – все это чрезвычайно подняло его авторитет в глазах широких кругов либеральной демократии и офицерства; даже революционная демократия увидела в Корнилове последнее средство, единственный выход из создавшегося отчаянного положения» (4).
«Революционная демократия» в лице Б. В. Савинкова (управляющий военным министерством) и М. М. Филоненко (комиссар при Верховном Главнокомандующем) рассчитывала с помощью Корнилова укрепить власть Временного правительства, покончить с «безответственным влиянием большевиков» на армию и тыл. Эти намерения в целом поддерживал и сам Керенский, стремившийся к упрочению своего премьерского статуса. По словам Савинкова, «Керенский принципиально высказался за необходимость твердой власти в стране, и, таким образом, открывалась возможность попытаться поднять боеспособность армии» (5).
Все настойчивее заявляла о себе новая политическая сила, также выдвигавшая Корнилова в качестве своего лидера, – «контрреволюция справа», по определению Керенского. Эта политическая сила опиралась на некоторые организации либерального лагеря, остатки монархических структур и военные союзы. Синтез именно этих элементов стал в 1917 г. основой будущего Белого движения.
Политические партии, несмотря на открывшиеся перспективы для работы, связанные с подготовкой и проведением выборов в Учредительное Собрание, нередко уже не успевали отражать всей противоречивости политического положения в России после февраля 1917 г. Востребованность же политических программ и активных действий стремительно нарастала. По свидетельству князя Ухтомского, адъютанта Корниловского ударного полка, «так как после отречения монарха революционная борьба свелась к борьбе за оставленную им власть… все, волей или неволей, должны были в ней участвовать. Офицерам казалось, что в первую очередь надо объединиться вокруг одной из партий. Остановили свой выбор на конституционно-демократической партии». Избранный офицерами-корниловцами оргкомитет отправил обращение в ближайший к фронту Киевский отдел кадетской партии, запросив «литературу, указания и кого-либо из ответственных деятелей… Но из Киева был получен ответ, где говорилось, что ЦК партии пересматривает в настоящее время свою программу и потому ничем не может помочь…».
Действительно, в официальных резолюциях кадетов в июле – августе 1917 г. отсутствовали ориентиры на организацию политической работы в армии, перспективы и важность которой они, в отличие от большевиков и эсеров, явно недооценивали. Основное внимание кадетов занимали вопросы государственного устройства (формы федерации), аграрно-крестьянской программы и подготовки к выборам в Учредительное Собрание. Во время работы 9-го съезда партии (23–28 июля 1917 г.) лишь в качестве «дополнения» к партийной программе были приняты тезисы «Об организации армии и флота», написанные будущим членом деникинского Особого Совещания В. А. Степановым. В них основное внимание уделялось будущей организационной структуре армии: президент Российской республики – в качестве «верховного вождя армии и флота», отмена корпоративного статуса гвардии и Генерального штаба, территориальная система комплектования, строевой ценз и др. (6).
Развитие политических процессов в послефевральской России объективно выдвигало на ведущие позиции такие межпартийные и надпартийные общественно-политические структуры, из которых многие строились не на формальном членстве, а на основе личных контактов, совместной работы в Государственной
Думе или в Государственном Совете, в прессе, земском и городском самоуправлениях. Определенную роль играл и такой специфический фактор, как участие ряда членов этих объединений в масонских ложах. Правда, в постфевральской России необходимость «тайного» членства теряла свою актуальность. Многие из этих коалиционных структур просуществовали недолго, не более нескольких месяцев, но некоторые впоследствии стали «общественной» опорой Белого движения, участвуя в работе белых правительств, разработке политических программ, организации белого подполья на территории Советской России.
Процедура регистрации общественно-политических структур после февраля 1917 г. была существенно упрощена. Согласно Постановлению Временного правительства «О собраниях и союзах» от 12 апреля 1917 г., «все без исключения российские граждане имеют право, без особого на то разрешения, образовывать общества и союзы в целях, не противных уголовным законам». «Общества и союзы» могли «объединяться с другими обществами и союзами» (так создавались обширные политические коалиции) и обладали полнотой прав юридического лица (могли «приобретать и отчуждать недвижимое имущество, образовывать капиталы, вступать в обязательства»). Лишь в случае нарушения уголовного законодательства данные структуры ликвидировались «по решению суда».
В середине мая вступили в силу новые «Правила о регистрации товариществ, обществ и союзов». Для регистрации в особые отделения, создаваемые при местных окружных судах, предоставлялся только устав, отклонявшийся «в том случае, если устав не соответствовал требованиям действующих законов». Упрощенная процедура позволяла быстро (регистрация занимала не больше месяца) учреждать новые общественно-политические структуры, даже монархические, если в уставе не содержалось, например, «призывов к свержению новой власти» и «возврата к старому строю».
Бывшие дворянские собрания, например, преобразовывались в «Общества родословной книги». По воспоминаниям члена Симбирского окружного суда кадета С.П. Руднева, ему «удалось очень быстро зарегистрировать» уставы Союза сельских хозяев, Союза домовладельцев, Союза торгово-промышленного, Союза служащих правительственных учреждений, а также Союза мелких торговцев и промышленников. Последний проявлял наибольшую активность, и «если бы раньше и длительно велась работа по объединению этого мещанства, подлинного мелкого буржуа, то не так-то легко взяли бы верх разные рабочие профессиональные союзы… также Союзы под опытным и влиятельным руководством могли бы стать силою, с которой не так-то легко справились бы Советы рабочих депутатов…».
