Вообще, говоря о «периоде формирования» южнорусского Белого движения, нельзя не заметить, что планы, проекты его развития были достаточно обширными и носили, несомненно, «общегосударственный», «всероссийский» характер. К сожалению, практически вся документальная база этого времени оказалась безвозвратно погибшей и может восстанавливаться только по косвенным свидетельствам. Как писал полковник Лисовой: «По приказанию генерала Алексеева я, с болью в сердце, руководил сжиганием всех дел и документов Политического Отдела
Добровольческой Армии, а в последний день – день ухода армии из Ростова (начало «Ледяного» похода. – В.Ц.), за отсутствием свободных лиц (все уходили в поход – я же по приказанию генерала Алексеева оставался в Ростове), я сжигал оперативные и другие дела Штаба Добровольческой Армии.
В огне погибли: Протоколы заседаний Политического Совещания Д. А., переписка с общественными и политическими деятелями Москвы, Петрограда, Киева, Полтавы и др. городов, проект организации Союза хлеборобов г. Полтавы, предусматривающий в деталях разветвление этой организации и на всю Украину, переписка генерала Алексеева с Карпатороссами и Чехословаками, переписка Вождей Добровольческой Армии с Донским Атаманом, необычайно интересная и поучительная переписка между генералами Алексеевым и Корниловым, оперативные дела, проекты разворачивания, снабжения и вооружения армии, первоначальные проекты организации Центров, прокламации и листовки, коллекция печатей и различных штампов (около 2000) для изготовления различных документов и паспортов (весьма важные для деятельности антисоветского подполья. – В.Ц.) и много разных других материалов – лишь совершенно случайно удалось найти впоследствии обгоревшие остатки этих дней» (15). Подобный «пробел» источников, несомненно, является «невознаградимой потерей» истории Белого движения.
* * *
1. ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 255. Лл. 5–6, 11–12; Каклюгин КП. Организация власти на Дону в начале революции // Донская летопись. Вена, 1923, № 2, с. 74–81; Суворин А. Поход Корнилова. Ростов-на-Дону, 1919, с. 6.
2. Лембич М. Великий печальник. Омск, 1919, с. 12; Деникин А. И. Указ, соч., т. 2, с. 189; Янов Г. Войсковой атаман А. М. Каледин и его время (18 июня 1917 г. – 29 января 1918 г.) //Донская летопись. Вена, № 2, 1923, с. 161–162.
3. Лембич М. Политическая программа генерала Л. Г. Корнилова январских дней 1918 г. // Белый архив, т. 2–3. Париж, 1928, с. 180–182; Его же. «Союз Возрождения России» и Л. Г. Корнилов // Вестник первопоходника. Корниловский сборник, № 79–80—81, апрель, май, июнь 1968 г., с. 30–33.
4. ГА РФ. Ф. 6683. Оп. 1. Д. 15. Лл. 158–161.
5. ГА РФ. Ф. 6396. Оп. 1. Д. 93. Лл. 8–8 об., 10–12; Лисовой Я. М. Заседание Политического Совета Добровольческой Армии 15 января 1918 г., с. 97; Савинков Б. В. Борьба с большевиками. Варшава, 1923, с. 24–25; Дело Бориса Савинкова. М., 1925, с. 40–51, 65; Лембич М. «Союз Возрождения России» и Л. Г. Корнилов // Вестник первопоходника. Корниловский сборник, № 79–80—81, апрель, май, июнь 1968 г., с. 33.
6. Гардении М. Ф. Воспоминания. БФРЗ. Ф. 1. Е-63. Л. 23, 25–26; ГА РФ. Ф. 3510. Оп. 1. Д. 5. Лл. 1–2; РГВА. Ф. 40238. Оп. 1. Д. 1. Л. 15–15 об.; Д. 5. Лл. 4–5.
7. Деникин А. И. Указ, соч., т. 2, с. 279.
8. Там же, с. 341–342; Лисовой Я. М. Заседание Политического Совета Добровольческой Армии 15 января 1918 г. // Белый архив, т. 1. Париж, 1926, с. 97; Александров В. Белые дни. Часть 1-я. Вюнсдорф, 1922, с. 45; ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 607. Л. 31–32.
9. Деникин А. И. Указ. соч. Берлин, 1924, т. 3, с. 131, 262–263, 270; ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 607. Лл. 25–26.
10. Положение о полевом управлении… ст. 17, 20, 91, 93, 97 (пп. 7, 8, 10).
11. ГА РФ. Ф. 5955. Оп. 1. Д. 3. Лл. 31–32.
12. Кроль Л. А. За три года: Воспоминания, впечатления и встречи. Владивосток, 1921, с. 166–167; Сибирь, союзники и Колчак. 1918–1920 гг. Т. 2, ч. 3. Харбин, 1921, с. 349.
13. ГА РФ. Ф. 446. Оп. 2. Д. 101. Л. 94; Ф. 6396. Оп. 1. Д. 93. Лл. 8–8 об., 10–12; Савинков Б. В. Борьба с большевиками. Варшава, 1923, с. 24–25; Лембич М. «Союз Возрождения России» и Л. Г. Корнилов // Вестник первопоходника. Корниловский сборник, № 79–80—81, апрель, май, июнь 1968 г., с. 33.
14. ГА РФ. Ф. 9427. Он. 1. Д. 378. Лл. 1–9; Ф. 9431. Он. 1. Д. 72. Лл. 1–2; См. также статус Главноначальствующего и Совета при Главноначальствующем согласно «Временному Положению о гражданском управлении в местностях, находящихся под Верховным управлением Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России», разработанному К. Н. Соколовым и В. А. Степановым к сентябрю 1918 г.
15. Лысовой Я.М. Памятка музея современных событий в России // Белый архив, т. 1. Париж, 1926, с. 209.
Глава 2
Военно-политические и политико-правовые перемены в формировании политического курса Белого движения на Юге России осенью 1918 г.
Создание Особого Совещания, организация местной власти (военные губернаторы), Центры Добровольческой армии
К концу осени 1918 г., после окончания 2-го «Кубанского» похода, Добровольческая армия уже имела «государственную территорию» (в виде отвоеванных у большевиков Ставропольской и Черноморской губерний) и достаточно определенный политический статус. С южнорусским центром Белого движения стали считаться не только российские политики, но и Зарубежье. Необходимость в жесткой диктатуре уже не была столь очевидна, как весной. Потребность в решении многочисленных проблем гражданского управления ставила на повестку дня более четкое разделение военной и гражданской власти. С точки зрения организации общероссийского центра единоличное правление по-прежнему не считалось наиболее эффективным. Сам генерал Алексеев, по словам Деникина, «сошел уже со своей категорической точки зрения на диктатуру как на единственно приемлемую форму власти» (1).
В речи при занятии Ставрополя 26 августа 1918 г. командарм Добровольческой хотя и называл ее «Русской Государственной Армией», свободной от «местных больных честолюбий» и «политической борьбы», оставаться «вне политики» армии было все же невозможно. В той же речи Деникин заявлял: «Чины Добровольческой армии, на которых судьба возложила тяжкое бремя управления, отнюдь не будут ломать основное законодательство». Военно-политическому руководству Добровольческой армии нужно было отречься от «статуса» сугубо военной организации, вооруженной силы, с которой считаются исключительно как с «карающим мечом». Нужно было добиться признания и авторитета общегосударственной, всероссийской политической силы. Быстро менявшаяся обстановка гражданской войны требовала перемен и во внутриполитических программах, и в военных планах, и в геополитической стратегии (2).
Специфику формирующейся военно-политической модели Белого движения хорошо выразил известный правовед, начальник Управления юстиции Особого Совещания при Главнокомандующем Вооруженными Силами Юга России В. Н. Челищев. Он отмечал, что условия гражданской войны диктовали необходимость диктатуры, «неограниченной в своих полномочиях, но ограниченной во времени определенной задачей» (то есть до момента «победы над большевизмом» и начала работы всероссийского представительного органа. – В.Ц.).
