Начавшееся наступление Народной Добровольческой армии, казалось, могло рассчитывать на поддержку со стороны белорусского повстанчества. Началось восстание крестьян под Слуцком, был взят г. Туров, а 10 ноября – Мозырь. Белорусские партизанские отряды прикрывали фланги армии. Это был наибольший успех наступления. 12 ноября в Мозырь прибыли члены Белорусского Комитета, заявившие о принятии на себя верховной власти в Белоруссии. Булак-Балахович получил должность Главнокомандующего вооруженными силами Белорусской Республики. 16 ноября Савинков и Булак-Балахович подписали предварительный договор с представителями Белорусского Комитета, в соответствии с которым окончательное разрешение российско-белорусских отношений предстояло осуществить на основе «соглашения между Учредительными Собраниями – русским и белорусским – или правительствами, этими Собраниями установленными». В Мозыре Булак-Балахович 14 ноября 1920 г. издал приказ о формировании Белорусской Народной армии на основе выделявшихся из каждой воинской части белоруссов. Этой армией должен был командовать брат Булак-Балаховича генерал-майор Ю. Булак-Балахович.
Дальнейшее наступление на Гомель развить не удалось. Не удалось также овладеть переправой через Днепр. В боях 14–20 ноября подошедшие с Крымского фронта части РККА нанесли поражение Народной армии. 18 ноября 1920 г. красноармейские полки вошли в Мозырь. Часть отрядов Народной армии (около тысячи бойцов) рассеялась по полесским лесам, перейдя к партизанским действиям, до 3 тысяч – захвачены в плен. Большая часть армии (20 тысяч чел.) к концу ноября вернулась на польскую территорию, где была разоружена и интернирована под контролем советских представителей. Вернулись в Варшаву и представители Белорусского Комитета. Украинская Директория по приказу С. Петлюры была ликвидирована 20 ноября 1920 г.
Русский Политический Комитет был преобразован в Русский Эвакуационный Комитет, что означало возвращение к положению, существовавшему до формального признания «военного статуса» за объединениями бывших военнослужащих белых армий. 1 декабря 1920 г. была создана демобилизационная комиссия во главе с членом Комитета Д. М. Одинцом. В письме Чайковскому 4 декабря Савинков сообщал, что польское правительство не исключает, в качестве альтернативы интернированию, «конфинирование чинов обеих русских армий», их размещение в населенных пунктах с относительно свободным режимом проживания, с перспективой возобновления участия в боевых действиях или с окончательным переходом на «гражданское положение» с обеспечением работой и содержанием. Это требовало значительных денежных расходов (польское правительство брало на себя конфинирование 5 тысяч человек). Савинков запрашивал Чайковского о возможности предоставления денежной помощи от Франции. Демобилизация и конфинирование, по мнению Савинкова, позволяли добиться сохранения «живой Русской силы для дальнейших возможных военных действий».
Однако добиться выгодных условий размещения для всего личного состава не удалось. По разработанной польским военным министерством инструкции, подразделения украинской армии и «русских добровольческих отрядов», интернированные в соответствии со статьей 2 прелиминарного мирного соглашения между Польшей, РСФСР и УССР, подлежали разоружению и размещению в «концентрационных лагерях» в качестве «военно-интернированных». При этом «офицеры и рядовые украинских и русских добровольческих отрядов должны размещаться в отдельных лагерях и не могут быть смешиваемы с военнопленными». В инструкции также отмечалось: «Принимая во внимание, что отряды армии У.Н.Р. и русские добровольческие и казачьи отряды до последнего времени сражались совместно с польской армией как войска союзные», с «военно-интернированными» следует «обращаться дружественно и доброжелательно, как в частных, так и в служебных отношениях, не нарушая, однако, обязательной строгости внутреннего лагерного уклада». Дислокация должна была ориентироваться на «принадлежность офицеров и рядовых (казаков) к национальным или казачьим частям», в лагерях разрешалось «хранить внутреннюю автономную тактическую организацию отрядов, с разделением на взводы, роты, эскадроны, сотни, батальоны, полки и т. д.», сохранялась «дисциплинарная власть соответствующих украинских и русских начальников частей в отношении своих подчиненных». Но при этом приказы «начальника лагеря были обязательны для… интернированных воинских чинов». В лагерях нужно было установить часовни с совершением богослужений по обряду греческому».
Продолжали выходить приказы по армии, подписанные Пермикиным. В одном из них (14 января 1921 г.) приводился текст послания генерала Врангеля из Константинополя, в котором Главком благодарил «доблестную 3-ю Русскую армию» и выражал надежду, что «Бог сохранит наши Армии для будущей славы России». Бойцы 3-й Русской и Народной Добровольческой армий продолжали участвовать в антисоветской борьбе в составе партизанских отрядов в Белоруссии и на Украине («Братство Русской правды», «Братство Зеленого дуба» и др.), совершать диверсии в приграничной территории. Савинков и члены его Комитета также продолжали работу в организованном им в 1921 г. «Народном Союзе Защиты Родины и Свободы». Но нельзя забывать, что немало бывших пленных красноармейцев погибло в концентрационных лагерях от голода и болезней, тяжелейших условий содержания
[397].
Это был последний этап организованной вооруженной борьбы Белого движения на европейской территории России. В дальнейшем военные действия происходили здесь лишь в форме антибольшевистского повстанческого движения. Но организованных центров Белого движения, подобных белому Крыму, на территории Европейской России больше не существовало
[398].
Скорое поражение 3-й Русской и Русской Народной Добровольческой армий в октябре – ноябре 1920 г. произошло главным образом из-за существенного численного превосходства противостоящих им сил РККА. К тому же, как вспоминал генерал Ярославцев, были неудачно выбраны направления наступательных операций, при которых 3-я Русская армия стремилась к соединению с войсками генерала Врангеля на Правобережье Украины, а Народная армия совершала, по существу, самостоятельный поход в Белоруссии. Успех этих операций мог быть достигнут только в случае быстрого роста численности обеих армий при поддержке местного населения. Этого не произошло, надежды на рост крестьянского повстанчества не оправдались. «Собирались бить врага не кулаками, а растопыренными пальцами, не под общим командованием, а врозь; здесь уже было заложено основание для будущих неудач»
[399].
Тем не менее попытки создания единого антибольшевистского фронта с опорой на белый Крым осенью 1920 г. нельзя считать абсолютно бесперспективными: в случае удержания крымских перешейков и присоединения частей 3-й Русской армии и Украинской Республики к армии Врангеля в результате Заднепровской операции вполне могло состояться образование нового центра Белого движения на Юге и Западе России, с последующим объединением вокруг него всех антибольшевистских и антисоветских сил. Именно поэтому ликвидация «крымского диктатора» считалась важнейшей задачей для советского военного и партийно-политического руководства осенью 1920 г., а штурм Перекопа и падение белого Крыма (почти одновременно с поражением Белого дела в Забайкалье) стали считаться временем окончания гражданской войны в России.
