Врангель дал, в общем, утвердительный ответ на запросы Мак-Колли. Однако по ряду пунктов однозначного ответа не давалось. Безусловно подтверждался принцип «народного суверенитета» в «намерении установить условия, позволяющие созыв Национального Собрания, избранного на основах всеобщего избирательного права («прямой» характер выборов, упомянутый в «вопросах» Мак-Колли, не отмечался. – В.Ц.), посредством которого будет установлена форма правления в новой России… Генерал Врангель не имеет ни малейшего намерения навязать России форму правления, действующую без народного представительства и лишенную общественной поддержки». В вопросе о степени соотношения военного и гражданского начал в осуществлении внутренней политики Главком отвечал, что он «не полагает восстановление в России законности и свободы делом исключительно военным… Вся совокупность уже осуществленных реформ, наоборот, указывает на то, что генерал Врангель воздерживается от расширения территории, занятой его войсками, но старается упрочить целость политического и экономического центра, созданного на территории как занятой Русской армией, так и казаками, с которыми он находится в тесном союзе. Сохранение этого здорового ядра совершенно необходимо, дабы оно могло служить центром притяжения, вокруг которого бы свободно собирались и развивались усилия русского народа, направленные к национальному возрождению». Развернуто обосновывалась важность проводимой аграрной реформы, «имеющей целью радикально разрешить аграрный вопрос и включающей в себя законный переход, путем выкупа, всех годных к обработке земель в руки обрабатывающих их крестьян».
На принципиально важный 6-й «вопрос» о соотношении «регионального» и «всероссийского» в статусе его власти Правитель Юга России ответил, что «возглавляемое им Правительство остается единственным хранителем идеи национального возрождения и восстановления единства России. В то же время он признает, что только правительство, установленное после разрешения Национальным Собранием вопроса о форме правления, сможет заключать договоры, затрагивающие суверенные права русского народа, и распоряжаться национальным достоянием». В этом ответе Врангелем определялась сущность статуса Правительства Юга России как всероссийского центра «борьбы с большевизмом», и хотя Мак-Колли, очевидно, ожидал четкого заверения об отсутствии претензий на разрешение общероссийских вопросов, Врангель не счел возможным отказываться от принципа восстановления всероссийской власти, будущим ядром которой стал бы белый Крым. Этот важнейший тезис идеологии Белого движения оставался неоспоримым даже в условиях сужения территории белых правительств до «губернских пределов». Главком по-прежнему не исключал возможности «прекращения гражданской войны», но только после того, «как только русский народ, стонущий под большевистским ярмом, получил бы возможность свободно высказать свою волю». Со своей стороны генерал Врангель готов предоставить населению занятой им территории возможность свободно высказать свои пожелания, будучи твердо уверен, что население ни в коем случае не выскажется за советскую власть». Ответы Врангеля, хотя и не были широко разрекламированы (как это было летом 1919 г. с ответом адмирала Колчака союзникам), с полным основанием могут считаться документом программного характера в Белом движении периода лета – осени 1920 г.
[420].
Что касается Великобритании, то после возобновления военных действий в Северной Таврии и фактического отказа Врангеля от ведения переговоров с РСФСР кабинет Ллойд-Джорджа полностью переориентировался на поиск сотрудничества с Советской Россией. Черчилль был вынужден отчитываться в Парламенте относительно ставших известными фактов активной военно-политической поддержки белых правительств в 1919 г. По оценке известного российского журналиста Дионео (Шкловского), «не подлежит ни малейшему сомнению, что большинство английского общества, по разным причинам, – за установление сношений с Советской Россией и даже за признание власти большевиков»
[421].
Летом – осенью 1920 г. правительство Великобритании не заявляло никаких официальных обязательств в отношении существовавших еще белых правительств. В Лондоне шли переговоры Верховного Экономического Совета с советской торгово-промышленной делегацией под руководством Л. Б. Красина, результатом чего стало заключение коммерческих договоренностей с кооперативным объединением Центросоюза и предоставление Красину формального статуса торгового представителя РСФСР в Лондоне.
Более того, именно британская пресса постаралась нанести тяжелый удар по наметившемуся сближению Крыма с Францией. 30 августа 1920 г. в газете «Daily Herald» (подозревавшейся и ранее в контактах с представителями Советской России) был опубликован некий «секретный договор» между Францией и Правительством Юга России (в советских исторических хрестоматиях до 1990-х гг. он воспроизводился как совершенно аутентичный источник). «Договор» этот не имел необходимых признаков (дата, место, подписанты), изобиловал крайне неконкретными терминами типа «известный срок», «известное количество лет» и т. п., но содержал весьма «красноречивые» пункты: «Признать все обязательства России и ее городов по отношению к Франции с приоритетом и уплатой процентов на проценты»; «по сведениям Советского правительства (это и был «источник информации» для газеты. – В.Ц.), Франция конвертирует все русские долги и новый 61,2 % заем, с частичным годовым погашением на протяжении 35 лет»; «уплата %% и ежегодного погашения гарантируется». В счет этой «уплаты» предназначались «право эксплуатации всех железных дорог Европейской России на известный срок…, передача Франции права взимания таможенных и портовых пошлин во всех портах Черного и Азовского морей…, предоставление в распоряжение Франции излишка хлеба на Украине и в Кубанской области в течение известного количества лет…, предоставление в распоряжение Франции трех четвертей добычи нефти и бензина на известный срок…, передача четвертой части добытого угля в Донецком районе в течение известного количества лет. Указанный срок будет установлен специальным соглашением, еще не выработанным».
Основанием для подобной публикации действительно могли служить официальные заявления Врангеля и Струве о признании долгов Российской Империи и Временного правительства на основании правопреемства власти. Имели место и отправки ячменя из Крыма по торговым контрактам во Францию. Однако «расплата» в форме, предполагавшей, по существу, колониальную зависимость, не допускалась ни одним из белых правительств. Ни одного свидетельства, прямо или косвенно указывавшего на заключение подобного официального договора Франции с Крымом, не было опубликовано. С опровержением информации британской газеты выступили русскоязычные газеты «Последние новости» и «Сегодня». «В сообщении «Daily Herald’a» нет ни одного слова правды. В составлении его видны те же авторы, которые по-своему истолковывали последние ноты Ллойд-Джорджа… Здесь снова проявляются те же приемы, которые позволяют большевикам одновременно вести переговоры с Ллойд-Джорджем, покупать в Лондоне большие газеты и снабжать средствами революционные «комитеты действия». Здесь – новое проявление дипломатии Советского правительства, направляющего всю свою политику на обострение разногласий между Францией и остальными союзниками»
[422].
