В этой связи важное значение имело проведение в Таврии реформы местного самоуправления. Ход реализации реформы достаточно полно отражен на страницах симферопольской газеты «Крестьянский путь». В существующих исследованиях истории земства в Таврической губернии реформы Врангеля оцениваются весьма фрагментарно
[437]. Между тем подготовка и реализация земской реформы в данном случае представляет собой попытку создания совершенно новой, принципиально отличной от всех предшествующих, существовавших в России до 1920 г., моделей местного самоуправления.
Как известно, впервые в России в ходе земской реформы Временного правительства 1917 г. вводились структуры волостного земства, избранные на основе всеобщего, равного избирательного права. Земский избирательный закон во многом повторял избирательную систему, принятую для выборов во Всероссийское Учредительное Собрание. А одной из задач реформирования волостного земства являлось стремление правительства противопоставить его растущему влиянию органов советской власти
[438]. В 1919 г. специальным распоряжением Деникина от 18 августа 1919 г. волостное земство упразднялось, а над структурами уездного и губернского земств вводился военно-административный контроль. Земства заменялись волостными старшинами и сельскими старостами
[439]. Активность уездных и губернских земств на белом Юге была заметной, и выражалась она в деятельности съездов представителей земских и городских самоуправлений
[440]. Но в 1918–1919 гг., как и до этого, главную заботу земств составляли вопросы, связанные с восстановлением и ведением местного хозяйства, а отнюдь не «политической жизни». В соответствии с «Временным Положением о Губернских и Уездных Земских Учреждениях в местностях, находящихся под управлением Главнокомандующего Вооруженными Силами на Юге России» (4 июля 1919 г.), земства получали широкий круг полномочий в организации внутренней жизни уездов и губерний
[441]. Вслед за этим, согласно «Правилам об упрощенном, по исключительным обстоятельствам военного времени, управлении Губернским и Уездным Земским хозяйством», земские собрания были распущены, а их полномочия передавались земским управам, состав которых утверждался Губернатором. Распоряжения управ должны были утверждаться административными структурами – Советом по делам местного хозяйства. Таким образом, органы земского и городского самоуправления в общей системе управления белого Юга России подпадали под жесткий контроль губернской и уездной администраций
[442].
В Таврии 1920 года отношение к земству стало принципиально иным. Несмотря на ограниченность контролируемой территории и возможность управления исключительно «военными методами», Правительство Юга России, в отличие от своих предшественников, решилось провести существенные изменения в организации местной власти. Начавшаяся земельная реформа, предусматривавшая передачу «захваченной земли в собственность обрабатывающих ее хозяев», предполагала и создание новых структур управления – избираемых крестьянами волостных и уездных земельных советов. Их главной задачей являлось проведение земельного размежевания, составления списков крестьян-собственников, а также регулирование земельного рынка в пределах волости или уезда. Однако их функции ограничивались по времени и по компетенции. Они избирались лишь на один год («впредь до устроения и упорядочения земской жизни») и только для осуществления земельной реформы. После ее завершения местная власть переходила к волостному и уездному земствам. Земельные советы представляли собой довольно необычные для южнорусского Белого движения структуры. Согласно Временному Положению о земельных учреждениях, утвержденному Врангелем 25 мая 1920 г., избрание волостных советов происходило «на особых Волостных земельных сходах, созываемых под председательством Волостного Старшины». Выборы носили прямой и тайный характер, однако «пассивным» и «активным» избирательным правом обладали только землевладельцы и все, имевшие отношение к земле, проживавшие на данной территории, в возрасте старше 25 лет. Таковыми считались «все сельские старосты волости», «выборные от сельских и других земельных обществ и товариществ… по одному от каждых десяти хозяев, имеющих земельную собственность и ведущих самостоятельное полевое или приусадебное хозяйство», землевладельцы «без различия сословия и независимо от размера их земельного имущества, по одному представителю от каждого входящего в состав волости владения, составляющего особое хозяйство», «старшие представители от церковных причтов и приходских обществ всех вероисповеданий и учебных заведений, владеющих в пределах волости земельными участками», а также по одному «представителю от казны, Государственного Земельного Банка, городов, земств и ученых, благотворительных и других обществ…, если в пределах волости находятся принадлежащие им земли сельскохозяйственного пользования». Лишались избирательных прав дезертиры, «состоявшие под судом» или следствием, и, отдельным пунктом, «члены земельных коммун».
Созванный волостной земельный сход избирал «из своей среды членов волостного земельного совета на один год, в количестве не менее пяти и не более десяти, и заместителей к ним». Первое заседание волостного земельного совета открывалось волостным старшиной и избирало «из своей среды» председателя. Волостной совет был полностью свободен в распорядке своей внутренней работы, мог составлять дополнительные комиссии. Уездные земельные советы уже не избирались специально, а формировали свой состав из представителей администрации и уже избранных членов волостных советов. В состав уездного совета входили: уездный посредник по земельным делам (он возглавлял совет), мировой судья (по назначению мирового съезда), представитель от управления финансов и представителей от каждой волости, входящей в состав уезда. Уездные посредники по земельным делам наблюдали за соответствием законодательству деятельности волостных советов и могли корректировать и даже отменять их решения. Высший административный контроль осуществлял губернский посредник по земельным делам
[443].
Определенную аналогию крымским советам можно найти в земельных советах, действовавших в белой Сибири в 1918–1919 гг. Здесь также регулятором гражданско-правовых, поземельных отношений выступали органы земского самоуправления, что утверждалось законодательством Временного Сибирского правительства
[444].
