Политико-правовая коллизия, возникшая вокруг статуса и полномочий Краевой Рады, стала в условиях гражданской войны достаточно показательным прецедентом. Как нельзя было считать выразителем власти Всероссийского Учредительного Собрания Съезд Членов Учредительного Собрания, образованный во время Уфимского Государственного Совещания в 1918 г., так же не правомочно было признавать за феодосийским «съездом» прав Рады только на том основании, что в Крыму собралось некоторое количество делегатов. Следовало соблюдать и процедуру созыва казачьего парламента. Именно поэтому «феодосийский съезд» мог называться лишь «Совещанием членов Краевой Рады», но никоим образом не самой Радой. Таким образом, вплоть до октября 1920 г. решить вопрос о возобновлении представительных структур Кубанского войска в Крыму так и не удалось. Не удалось преодолеть «раскола» между «крымскими» и «тифлисскими» кубанскими политиками, наладить конструктивное сотрудничество делегатов, по-разному относившихся к политике врангелевского правительства и к перспективам взаимодействия с ним. Начавшийся еще осенью 1919 г. конфликт, выразившийся в «кубанском действе» и изменении Конституции, преодоленный, казалось бы, созданием южнорусской власти, снова заявлял о себе, серьезно препятствуя единству Белого движения на Юге России.
В октябре в процессе поиска правомочных представительных опор, необходимых для Правительства Юга России, а также в целях утверждения атаманских полномочий и окончательной ратификации Соглашения от 22 июля, идея созыва Рады возникла снова. Иванис обратился к Врангелю с вопросом о санкционировании созыва в Крыму Краевой Рады «в составе не только тех членов Рады, которые уже находились в Крыму, но и тех, которые в то время пребывали в Грузии». По словам Врангеля, «без участия находившихся в Грузии членов Рады кворума созвать нельзя». Хотя Правитель Юга России не высказал принципиальных возражений против приезда делегатов во главе с Тимошенко, но напомнил их «хорошо известную предательскую работу» в отношении политики Главного Командования. Иванис просил «гарантий неприкосновенности» тифлисским делегатам, на что Врангель ответил: «Если их предательская работа возобновится в Крыму, то поступлю с ними так же, как с прочими предателями»
[470].
Одновременно с Иванисом, с той же инициативой «созвать Кубанскую Раду», к Врангелю обратился Фендриков. 3 октября 1920 г. в Феодосии им было созвано очередное заседание членов Рады, на котором он заявил, что «единственным выходом из крайне тяжелого положения для Кубанцев является созыв Рады». Совещание постановило, что «медлить с созывом Рады нельзя». В данном случае Иванис полностью согласился с Фендриковым, заявив, что в случае правомочного решения Рады он полностью подчинится ее решениям. Приехав из Феодосии в Тифлис, Иванис встретился с членами Кубанской Рады (т. н. президиумом Рады во главе с Тимошенко) 24 октября 1920 г. Вопреки расчетам и. о. атамана, члены Совещания отказались приехать в Крым. По их мнению, Врангель «несмотря на поддержку Франции, неизбежно потерпит крах…; для народа одинаково неприемлемы как олигархическая диктатура коммунистов, так и крымская власть Врангеля, опирающегося на реакционные и бюрократические круги дореволюционной России, несущие стране мрачную реакцию…; обе эти реальные силы – коммунистическая Москва и реакционный Крым – в процессе дальнейшей гражданской войны, как не выражающие воли народа, не пользующиеся его сочувствием и поддержкой, близки были к своему неизбежному концу – развалу и гибели, после чего Россия еще больше погрузится в море анархии и бесправия». Нужно было отстаивать в Тифлисе самостоятельный курс «демократической политики», которая неизбежно будет востребована «освобожденным народом» и станет альтернативой как Врангелю, так и советской власти. Была создана рабочая группа по разработке подобного документа в составе И. П. Тимошенко, Ф. К. Воропинова, Султан-Шахим-Гирея, Т. К. Роговца. Впрочем, подобного рода программные документы после эвакуации Крыма и падения Грузинской Республики в 1921 г. могли иметь только сугубо «теоретическое значение». Предполагавшееся восстановление Рады в Крыму так и не состоялось
[471].
Тимошенко оставался убежденным сторонником «самостийной политики» и после «краха врангелевщины». В 1921 г. в беседе с журналистом Г. Раковским он кратко определил, что для казачества будет означать понятие «самостийности». Это – «полная и безоговорочная суверенность». Ее основная цель – защита прав и свобод казачества, того особого демократического строя, который сложился на казачьих землях после февраля 1917 г. Казаки были готовы воспринять только «Россию с Учредительным Собранием», построенную на «федеративных началах». «Все они объявили себя суверенными до созыва Всероссийского Учредительного Собрания, до созыва единой общероссийской демократической власти». Но поскольку возникли «совершенно резонные опасения, что после победы над большевиками никакого Учредительного Собрания представители реакционных сил не созовут», то «казачья общественность… выдвинула совершенно определенно вопрос о своей местной суверенности, о своей местной державности… в границах Дона, и особенно Кубани (на Терек это повлияло в меньшей мере). Принцип суверенности принимался с оговоркой «До Учредительного Собрания». Подразумевалось, что «если бы Деникин не созвал бы Учредительного Собрания, то казаки вынуждены были бы отказаться от той России, которая осталась бы без Учредительного Собрания»
[472].
Иным было положение представительных структур донского казачества в Крыму. Центром донских войсковых структур в Крыму стала Евпатория. И здесь не обошлось без оппозиции. Группа делегатов требовала реорганизации войскового правительства, финансового отчета и, в случае неудовлетворительной его оценки – отставки атамана. В ответ на эти требования войсковой атаман генерал-лейтенант А. П. Богаевский заявил, что «атаманской булавы в Крыму он никому не отдаст, отчет в своей деятельности он представит Войсковому Кругу только на Дону». Тем не менее 20 сентября 1920 г. «Президиум Войскового Круга Всевеликого Войска Донского, на основании постановления Войскового Круга от 26 февраля 1920 г. и согласия Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России, определил: «Прерванную в Екатеринодаре сессию Круга возобновить и назначить очередное заседание Круга на 4 октября 1920 г. в Евпатории». Из 174 членов Круга, оказавшихся в Крыму, на сессии присутствовало 107 (общая численность Круга составляла 360 человек). Работа сессии началась 9 октября с торжественного заседания, на котором присутствовали атаман Богаевский, заместитель Председателя Круга генерал-майор Г. П. Янов (ведущий заседаний), представители терского атамана и правительства, члены Кубанской Рады, и. о. астраханского атамана. В этом отношении открытие Круга можно было бы назвать отражением интересов казачьих войск Юга России. В речи генерала Янова подчеркивалась важность заключенного 22 июля Соглашения как условия, необходимого для «единения Круга с населением и Армией». Была подчеркнута также «необходимость тесного единения всех казачьих Войск». Слова Янова (известного в 1919 г. своими оппозиционными высказываниями по отношению к Главному Командованию ВСЮР): «Казачеству, несущему тяжесть борьбы за возрождение Родины и Дона, должно принадлежать право равного участия с остальным русским народом в строительстве новой России, оно заслужило право на самоуправление, право на автономию» и провозглашенное им «ура» «Великой Единой и Федеративной России» были встречены аплодисментами всего зала.
