Говоря о проектах «преобразования власти» в период ноября – декабря 1919 г., следует упомянуть и о планах, предполагавшихся Колчаку в Новониколаевске, в его кратковременное пребывание в этом городе. В надежде на «образование некоторой силы, могущей остановить постепенный развал фронта», в регионе (еще ранее высказывались предположения о переносе столицы белой Сибири в Новониколаевск) сформировалось т. н. Особое Совещание общественных организаций под председательством главы старообрядческих общин Ф. Е. Мельникова и поручика П. П. Васильева. У староверов Барнаульского и Алтайского районов идеи создания добровольческих дружин Святого Креста и «народного ополчения» встретили активную поддержку. Под руководством агентов Русского бюро печати и прямому указанию проф. Болдырева было создано несколько автономных отрядов, принимавших в 1921 г. участие в антибольшевистском повстанчестве. Помимо этого Мельниковым, сотрудником Русского бюро, известным писателем М. С. Лембичем и настоятелем городского собора протоиереем Георгием Жуком был составлен проект разделения Сибири на два самоуправляющихся военно-административных округа – Восточно- и Западно-Сибирский – с центрами в Иркутске и Новониколаевске соответственно. Главами военной власти в данных округах становились генералы Голицын и Дитерихс (при назначении Главнокомандующего фронтом генерала Пепеляева), а функции гражданской власти осуществляли бы «кабинеты» (в Иркутске, составленный на основе измененного Совета министров, а в Новониколаевске – на основе Особого Совещания). Верховный Правитель тем самым устранялся от непосредственного управления «сибирскими делами», но сохранял за собой статус главы Всероссийской власти, а Совет министров низводился до региональной управленческой структуры. Подобный проект децентрализации управления, получив первоначальную поддержку Колчака, в итоге был им категорически отвергнут, а против его составителей даже началось следствие по обвинению в «государственной измене», «сепаратизме». Нельзя, однако, не признать, что стремления к автономии, к расширению прав регионов сохраняли свою актуальность на протяжении всей гражданской войны, а их разумное использование дало бы пользу в организации вооруженного противодействия наступающим частям РККА, укрепило бы связь фронта и тыла. Примечательно, что схожий проект децентрализации власти в это же время был подготовлен атаманом Семеновым в Чите (т. н. «Читинский проект» более подробно рассматривается в разделе монографии, посвященном истории Белого дела в Забайкалье)
[39].
Глава 5
Эволюция идей Сибирского Земского Собора и планы «смены власти».
Государственное Земское Совещание начало бы свою работу (по аналогии со Всероссийским Учредительным Собранием) в январе 1920 г. К выборам депутатов приступили в Прибайкалье, на Дальнем Востоке, но очень скоро идея построения «фундамента представительства» сменилась новой. В политическую «повестку дня» снова встал вопрос о Всесибирском Земском Соборе.
Новый председатель Совета министров, по оценке Гинса, «обладал психикой, напоминавшей взрывчатое вещество. Взорвется – и кончено»
[40]. Для Пепеляева принципиально важным был момент одобрения его плана реформирования гражданской власти. Кроме того, «для спасения армии» он собирался предложить Колчаку вернуть на пост командующего Восточным фронтом генерала Дитерихса, отдав под суд генерал-лейтенанта К. В. Сахарова «за позорную сдачу Омска без боя» (показательно, что причиной отставки Дитерихса было также его намерение «сдать Омск без боя»)
[41]. Выехав навстречу поезду Верховного Правителя из Иркутска 30 ноября, он предварительно договорился со своим братом-генералом о совместном воздействии на Колчака в случае его колебаний в одобрении предложенной программы реформ. Подобный сценарий был разработан ими еще в Омске, возможно, при участии Дитерихса, стремившегося, как указывалось выше, не только к военным, но и к политическим переменам.
Телеграфная переписка премьера и генерала свидетельствовала о явном намерении усилить полномочия Совета министров при одновременном ограничении власти Верховного Правителя. Если 22 ноября, во время переговоров с Колчаком об условиях своего вступления в должность, Пепеляев добивался лишь «разделения» военной и гражданской власти, «сближения с оппозицией», «расширения прав» Земского Совещания, то, став премьером, Пепеляев перешел к «языку ультиматума». 26 ноября, выступив с критикой категоричного, по его мнению, стиля ответа Колчака на чешский Меморандум от 13 ноября (в этом Пепеляева поддержали Гинс, Сукин и Третьяков), премьер пригрозил отставкой. Затем им была озвучена идея созыва Сибирского Земского Собора. Если ранее большая часть политических уступок определялась Пепеляевым как «возможность эволюции Государственного Земского Совещания в законодательное учреждение», то требование созыва нового представительного органа еще не выдвигалось. 9 декабря Верховному Правителю была отправлена телеграмма-ультиматум за подписью премьера и командарма 1-й сибирской о «немедленном издании акта о созыве Сибирского Земского Собора»
[42]. Очевидно, что Пепеляев не собирался сотрудничать с «владивостокскими заговорщиками» (Якушевым, Гайдой, Краковецким), первыми провозгласившими созыв Земского Собора, как альтернативы белой власти во время «путча» во Владивостоке. Но известна его встреча с представителями будущего эсеровского Политического центра (Я. Н. Ходукиным и Е. Е. Колосовым) на квартире у губернатора Яковлева сразу же после назначения на должность премьера. На этой встрече, носившей частный характер, Пепеляев обещал добиться «превращения» ГЗС в Земский Собор и также «отъезда» Колчака на Юг России. Однако встреча оказалась безрезультатной. Предложения Пепеляева к эсеровским представителям «повисли в воздухе», поскольку премьер категорически отрицал их лозунги: «долой гражданскую войну» и «мир с большевиками»
[43].
То, что предложили Пепеляевы, можно расценивать как стремление «перехватить инициативу» у оппозиции, использовать выдвинутые ею лозунги в программе правительства. С другой стороны, введение Сибирского Земского Собора предусматривало как минимум отказ Колчака от непосредственного управления (пусть и формального, «эшелонного») территорией Сибири и Дальнего Востока. Не случайно, видимо, Дитерихс в ответ на предложение адмирала (телеграмма из Красноярска 8 декабря) снова возглавить Восточный фронт выдвинул условие немедленного отъезда Колчака из Сибири за границу или на Юг России. В этом действии тандем в организации военно-гражданской власти Дитерихс – Пепеляевы становился вполне реальным
[44].
