12 октября 1920 г. Правитель Юга России и Главком Русской армии издал развернутый приказ № 179 (см. приложение № 20), в котором излагались основные результаты работы Правительства Юга России за полугодовой период, прошедший после отставки Деникина. В нем, в частности, отмечалось, что возможности осуществления политического курса сдерживались военными обстоятельствами, несмотря на которые в сфере гражданского управления удалось провести необходимые преобразования. «Программа» содержала следующие общие положения: «Благо и свобода народа; внесение в русскую жизнь оздоровляющих начал гражданского строя, чуждых классовой и племенной ненависти; объединение всех уцелевших от разгрома живых сил России и доведение военной и идейной борьбы до того желанного часа, когда русский народ властно выразит свою волю: как быть России». В отношении «кадровой политики» подтверждались идеи беспартийности: «Для проведения этой программы мне нужны люди, сильные духом, знающие народную жизнь и умеющие ее строить. Партийная или политическая окраска их для меня безразлична: были бы преданы Родине и умели бы разбираться в новых условиях… В правительственной работе, как и на фронте, вся суть – в людях».
Наибольшее значение Главком придавал земельной и земской реформам: «Этими актами заложены основы государственного строя новой России, прочно закреплен мир с народом, необходимый для успеха войны с его поработителями. Образование земельных советов и начавшееся укрепление земель за новыми собственниками стали фактами. Земельная реформа, обещанная разными правительствами, впервые осуществляется на территории Русской армии. В свою очередь, земская реформа призвала новые широкие слои народа заново налаживать русскую жизнь». В судебной сфере основное значение придавалось факторам усиления правительственного контроля: «Восстанавливается правосудие. Расширена деятельность мировых судей; преобразованы и объединены учреждения государственного и уголовного розыска; обеспечен надзор за точным соблюдением закона и моих приказов».
Подчеркивалось значение новой модели управления, строящейся на основе Соглашения с казачьими атаманами, и отмечался общегосударственный, всероссийский статус власти: «Обеспечено взаимное понимание и заключены братские соглашения между правительством юга России и правительствами Дона, Кубани, Терека и Астрахани. Налаживаются дружеские связи с Украиной. С Дальнего Востока откликнулся атаман Семенов, добровольно подчинившийся со своей армией моему политическому руководству как Всероссийскому. За это же короткое время достигнуто признание власти Правителя Юга России со стороны дружественной нам Франции – сделан первый шаг к возвращению России в семью культурных европейских держав».
Основными проблемами Главком считал экономические и финансовые: «Главная задача, на которую нужно теперь налечь со всей энергией и упорством, – это задача воссоздания разрушенной экономической жизни… Обесценение денежных знаков приняло характер народного бедствия… Недостаток товаров замедляет поступление из деревень хлеба. Грозит опасность дальнейшего сокращения запашек… Равновесие между городом и деревней нарушено. Положение рабочих требует серьезнейшего внимания и участия. Общие условия культурной городской жизни расстроены; дороговизна пропитания делает положение интеллигентных тружеников еле переносимым… Необходимо последовательно улучшать все стороны хозяйственного быта и управления».
Выходом из создавшегося положения, по мнению Врангеля, могло стать не только более активное вмешательство государства в экономику, но и поддержка со стороны самоорганизующихся общественных сил, прежде всего земства, кооперации и профсоюзов, а также поддержка авторитетных ученых, политиков, экономистов (Финансово-Экономическое Совещание в Севастополе). В этот курс вполне вписывались реформирование уездного земства и городского самоуправления, активизация Совещаний государственных и общественных деятелей и Крестьянского Союза. «Выход должен быть найден, помимо общих финансово-экономических мер, и путем организации деятельной самопомощи, при широком содействии государства, которое я заранее обещаю», – писал Главком. Cотрудничество с общественными структурами представлялось, в частности, в форме «привлечения крестьянских товариществ и союзов к непосредственному участию в обмене зерна на привозимые из заграницы товары». «Съехавшиеся в Севастополь на мой зов видные деятели финансового и промышленного мира подтвердили правильность намеченного нами пути. Советы их, я надеюсь, ускорят достижение нашей цели: дать населению главное – хлеб и порядок… Намеченные задачи требуют усиленной работы, плечом к плечу с земством, при поддержке государственно настроенной научной и общественной мысли». «России нужна здоровая жизненная энергия. Будем беречь ее источники – религию, культуру, школу; будем готовить для России деятельную и знающую молодежь и ревностно оберегать святыню народных надежд – Церковь»
[518].
Таковы были перспективы внутриполитического курса. Что же касается «международного статуса» Правительства Юга России, то здесь положение было менее оптимистичным. Ведь даже признание его «де-факто» Францией свидетельствовало не столько о признании белого правительства как центра всероссийской «борьбы с большевизмом» (на что надеялись белые политики и военные), сколько о следовании политике признания и поддержки государств, образовавшихся на западных и южных границах России после 1917 г., в частности государств «Малой Антанты», в состав которой могло войти и врангелевское правительство. В условиях советско-польской войны это означало бы создание т. н. «санитарного кордона» против Советской России. Примечательно, что на запланированных международных конференциях в 1920 г. участие представителей Правительства Юга России предполагалось лишь в качестве делегатов от Крыма. Несмотря на то что 31 октября между Врангелем и графом де ла Мартеллем и адмиралом Дюменилем (командующий французской эскадрой Средиземного моря прибыл в Севастополь 28 октября) было подписано соглашение о приеме Францией «под свое покровительство» всех покидающих Крым военных и гражданских лиц (утверждено французским правительством 4 ноября 1920 г.), уже в конце ноября Ж. Лейг заявил о невозможности выполнять какие-либо обязательства в отношении «правительства генерала Врангеля, ввиду поражения его армии». Русские эмигранты, таким образом, не получили ожидавшийся статус «протежэ» и вошли в категорию «прочих иностранцев», ограниченных в правах на получение работы и передвижение
[519].
Несмотря на это, Врангель осенью 1920 г. вполне мог провозгласить свою власть в качестве всероссийской – в ее внутреннем «антибольшевистском» понимании. То, что такая тенденция существовала, подтверждает, в частности, образование в Константинополе – на основе Правительства Юга России – Русского Совета, официально провозгласившего свою правопреемственность от всероссийских государственных органов власти
[520]. Анализ политического курса на белом Юге был бы неполным без обращения к истории этой структуры управления. В нескольких изданных в 1921 г. в Париже брошюрах описывалась предыстория, определялись статус и полномочия Русского Совета.
