Создание Русского Совета подтвердило тенденцию политического курса южнорусского Белого движения, наметившуюся еще осенью 1920 г. – власть должна опираться на общественную поддержку. Антибольшевистская «общественность» («та ее часть», по словам Долгорукова, которая «всегда была верна… государственно национальным заданиям») создает структуры управления, ячейку будущей российской государственности. Аналогичная «схема» в создании структуры власти была в это же время использована и на Дальнем Востоке (Временное Приамурское правительство, созданное в мае 1921 г. на основе Несоциалистического съезда общественных организаций, прошедшего в марте того же года). В этом было принципиальное отличие от прежних моделей белой власти – военной диктатуры при опоре на армию, которая создает затем элементы «гражданской власти» или власть на основе правопреемственных структур, передающих свои полномочия новым органам управления. Для усиления легитимации следовало по-новому строить власть, опираясь не на армию, не на партию, не на право-преемственную структуру, а на «сговор общественных сил»
[523].
Основная деятельность Совета сводилась к организации эвакуации русских военных и беженцев. Члены Совета генерал Шатилов и Львов смогли договориться с правительственными структурами Сербии и Болгарии о размещении в этих странах воинских контингентов. С правительством Чехословакии также было достигнуто соглашение о переезде. Русский Совет отказывался признать перевод армии на беженское положение, ссылаясь на примеры «правительств в изгнании» в годы Первой мировой войны (об ошибочности подобных планов предупреждал Нератова Михайловский сразу после эвакуации из Крыма в ноябре 1920 г.): «Русский Совет не может согласиться с положением, что вынужденное временное пребывание Русской армии за пределами национальной территории противоречит международному праву; недавние примеры в истории Бельгии, Сербии и Чехии за время Европейской войны дают достаточные основания для такого заключения». После того как значительная часть Русской армии и гражданских беженцев покинули Константинополь, переехав в Болгарию, Югославию и другие страны, приказом Главкома № 342 от 6 октября 1921 г. все дела по гражданскому управлению были переданы российским диппредставительствам в Константинополе и в Белграде
[524].
Если Русский Совет осуществлял функции, связанные с решением практических задач по размещению беженцев и армии в странах Европы, то Русское Национальное Объединение стремилось обеспечить идеологическое обоснование политическому курсу Белого дела в 1921–1922 гг. Еще 27 января 1921 г. инициативная группа российских политиков и общественных деятелей, в том числе и бывших членов Всероссийского Национального Центра, составила проект созыва «общенационального съезда», призванного осуществить «национальное объединение русских за границей». Был создан оргкомитет съезда, в состав которого вошли известные представители общественно-политических структур Белого движения в 1917–1919 гг., члены бывших правительственных организаций и члены Русского Совета: В. Л. Бурцев, М. М. Федоров, Д. С. Пасманик, А. В. Карташев, Н. В. Тесленко, князь П. Д. Долгоруков, В. Д. Кузьмин-Караваев, П. Б. Струве, А. В. Тыркова. Показательно участие в оргкомитете съезда с последующим избранием в состав Русского Национального Комитета И. А. Бунина. 5 июня 1921 г. в Париже Съезд приступил к работе после панихиды «по павшим в борьбе с большевизмом» в соборе Св. Александра Невского. На съезде присутствовали в общей сложности 131 делегат и 213 гостей. Были произнесены приветствия от организаций, многие из которых существовали «формально», но многие имели и определенный «политический вес»: Ф. И. Родичев – от Национального Центра, А. В. Карташев – от Русского Национально-государственного объединения в Финляндии, Г. А. Алексинский – от с. д. группы «Единство», А. И. Гучков – от парижского и «от всех других парламентских комитетов» (берлинской и константинопольской групп), Д. С. Пасманик – от «Союза Освобождения и Воссоздания Родины», А. В. Тыркова – от лондонского «Комитета Освобождения России», А. Е. Котомкин – от Всероссийского Крестьянского Союза и др. Примечательно, что на первом же заседании было зачитано письмо от «кронштадтцев» (участников Кронштадтского восстания в марте 1921 г.), подписанное «начальником лагеря на о. Туркинсаари в Финляндии штабс-капитаном Бегичевым, присяжным поверенным А. Грузиновым и бывшим членом Кронштадтского военного совета Романовым, и от «Совета Съезда представителей несоциалистического населения Дальнего Востока», только что сформировавшего Временное Приамурское правительство во Владивостоке.
Съезд принял несколько резолюций, имеющих идеологический характер, относящихся к перспективам Белого движения. После доклада Карташева (главного сообщения, названного «Задачи, характер и программа Русского Национального Объединения») было признано необходимым создать «Объединение как политическую, надпартийную организацию, призывающую под свое знамя все организованные и личные силы русской нации». В условиях растущей популярности идей «сменовеховства» и «возвращения на Родину», а также в свете тезисов группы П. Н. Милюкова о бесполезности вооруженного противостояния с советской властью отмечалось следующее: «Не может быть никакого примирения между большевизмом, как системой насилия, восстановления рабства, попрания внутренней и внешней свободы человеческой личности, и культурным свободным государственным строем»; «первичной и главной задачей является возможно скорое свержение большевизма и избавление России от власти III Интернационала». В противовес же принятым на Рейхенгалльском съезде тезисам был выражен «решительный отказ от безжизненных стремлений восстановить безвозвратно рухнувший старый политический строй России» и дано разъяснение, что «подлинная народная воля сама должна установить тот или иной строй – в Учредительном Собрании, свободно избранном правильным всеобщим голосованием».
Русское Национальное Объединение сделало заявление, что оно берет на себя роль «объединяющего центра», который будет «служить общенациональным нуждам зарубежной России» и «ставит себе задачей активное и творческое участие в создании нового политического строя России после освобождения ее от ига коммунизма». Далее излагались основные положения будущего политического курса. Заявлялось, что при сохранении принципа «непредрешения» вопроса о форме государственного строя (то есть монархического или республиканского) «политический строй освобожденной России, полностью осуществляя идею конституционной демократии, должен быть основан на следующих началах: всеобщее избирательное право, полнота прав народного представительства, полная свобода и независимость Церкви». Перечислялись обширные гражданские, политические права, в том числе «свобода национально-культурной жизни», неприкосновенность личности и жилища», «свобода устного и печатного слова, союзов, собраний», «широкое местное самоуправление на демократических началах и усовершенствование административного управления государства путем установления ближайшей и органической его связи с самоуправлением». «Социальный строй» должен создаваться на основе «утверждения принципа частной собственности», «восстановления свободного экономического оборота и частной инициативы», «государственного упорядочения и правового закрепления перехода земель сельскохозяйственного назначения в руки крестьян на началах частной собственности».
