Доклад Карташева во многом можно считать «вехой» в эволюции политического курса Белого движения, в период перехода от вооруженной борьбы на фронтах к «периоду Зарубежья». Признавая невозможность – в ближайшем времени – «возобновления борьбы» в самой России, Карташев считал насущно важным создание «широкой коалиции», характер которой не выражал бы «партийно-группового» представительства. Напротив, необходимо было преодолеть подобную узость и обеспечить осуществление «всероссийской национальной противобольшевистской коалиции времени Алексеева и Корнилова, Колчака и Деникина». Несмотря на то что поиски «зарубежных центров» объединения начались с апреля 1920 г., до тех пор, пока продолжалась «борьба в Крыму», такая коалиция была реальностью. Она давала «ощущение наличности некоторой общенациональной солидарности», поскольку имел место «самый факт существования свободной от власти III Интернационала части России, с защищавшей ее Русской армией и тяготеющим к этому факту во всех столицах мира дипломатическим аппаратом прежней Державы Российской».
Но «после эвакуации Крыма мы утратили остатки своего международного признания. Для Франции из союзников мы превратились в обременительное скопище беженцев. Англия и Германия заключили формальные договоры с правительством московских коммунистов, как с единственной реальной властью России… Нет у русских после Крыма и своего осязательного объединяющего центра в виде бывшей правительственной власти… Крымская трагедия подорвала и без того внутренне ослабевшую политическую коалицию, которая связала себя с судьбой Добровольческой армии»… Идеалом национального объединения, – утверждал Карташев, – является обладание своим собственным государством на своей собственной территории. Этого у нас сейчас нет… Мы находимся в промежуточном положении временных изгнанников из своего собственного дома…, мы с наибольшей естественностью должны искать необходимого центра для своего национального объединения в объединении характера политического, ибо политические начала по природе своей лежат на переходной границе между областью общественной и государственной… Единый авторитетный политический центр в силу своего «зарубежного» характера должен носить «непартийный» и «надпартийный характер».
Нация – вот тот политический, идеологический стержень, вокруг которого, по мнению Карташева, будет создана в будущем и государственная основа. В этом отношении нужно непременно сохранить «связь с Армией», для того чтобы «честь России была спасена», поскольку именно Армия является «сердцевиной русской нации». При этом «красная армия – не национальная армия», и «красная армия нуждается в амнистии». Поддержка Армии будет иметь и важные правовые последствия, поскольку после Брестского мира РККА утратила «всякое право преемственно участвовать в результатах Великой войны и в обеспечении, на почве старых и новых международных договорных обязательств, интересов России подлинной». «Только поднятие над Россией знамен белой армии исправит этот международно-правовой вывих России из ее исторического русла и из бесчестного мирового бандита сделает ее вновь честным кредитоспособным контрагентом».
При этом «в психике Национального Объединения» ни в коем случае не должно быть «духа мести». Восстанавливая новую Россию, «Национальное Объединение убило бы себя морально не только соучастием, но и попустительством низкого кровопролития». Сила национального союза – «в чистоте от мерзости погромов». Именно поэтому лозунгу «классовой борьбы» необходимо противопоставить лозунг «национальной борьбы»: «У нас должен быть… огонь любви к нации, к целому народу. Класс есть часть, восстающая на целое. Целое – народ, нация. Но объект чувства любви – не нация, как социально-государственная категория, а нация, взятая вместе с ее органическим, дорогим сердцу окружением, всем кровно-исторически-родным, несравненно-русским. Это – снимающее вражду классов и даже разницу кровей и народностей, всех объединяющее и всем доступное, простейшее начало единой Родины и единой великой общерусской культуры. Начало воистину демократическое. Не надуманная извращенно-мозговая, бездушная демократия Интернационала, а прирожденная, живая, всенародная, общероссийская демократия».
Примечательно, что критика Карташевым монархистов и защита общедемократических принципов вызвала ответную реакцию со стороны сторонников легитимизма. В «Открытом письме» писателя И. Наживина (бывшего социалиста, ставшего убежденным монархистом) обличалась позиция Национального Объединения: «У Вас не хватило даже мужества выговорить вслух то слово, которое у 95 % русских людей – и в том числе, вне всякого сомнения, и у Вас на языке, – от которого только и начинается тяжкая работа по восстановлению России: Царь». Съезд Национального Объединения, по мнению Наживина, «был Съездом благодушных русских интеллигентов, за которыми нация не пойдет… Безграмотному 150 млн народу… нужно будет не всеобщее избирательное право, с которым он не справится, как не справился при выборах в Учредилку, а твердая и разумная рука…, хорошая, трезвая, национальная школа. Не объятия с евреями и азербайджанцами и латышами, а восстановление мощи России, дабы никто не смел посягнуть на ее состояние, добытое кровью и потом многих поколений русских людей»
[525].
В докладе В. Д. Набокова было отмечено «глубокое национальное, моральное и политическое значение верности принципу вооруженной борьбы и неизменной связи с Русской Армией». В суждениях о «белом терроре» говорилось, что «борьба должна вестись только (!) против большевистского правительства, а не против населения, ему подчиненного и поневоле, в силу самого устройства коммунистического строя, участвующего в его деятельности». Признавались «недопустимыми преследования за действия политического характера, совершенные в революционный период», а также «за участие в рядах красной армии». По докладам П. Б. Струве и С. С. Ольденбурга были утверждены тезисы экономической программы, основанной на «началах частной собственности и свободы хозяйственного оборота». Высказывалось убеждение в несостоятельности осуществления «каких бы то ни было социалистических программ и мероприятий на той ступени хозяйственного оскудевания, до которой низведена Россия». В докладе Ю. Ф. Семенова отмечалась необходимость «соглашения на основе правильной оценки общих экономических и политических интересов» общества при исключении «попыток механического насильственного принуждения».
Во внешнеполитическом курсе признавалось, что «на те государственные образования, территории которых входили полностью или частью в русские границы 1914 года, должна быть возложена доля российского государственного долга, определяемая в порядке особых международных соглашений». «Договоры, заключенные советской властью с иностранными государствами, частными обществами и лицами, Русское правительство никогда не признает».
6 июня Съезд принял текст нескольких ответных телеграмм, среди которых – телеграмма на имя главы Временного Приамурского правительства С. Д. Меркулова, в которой говорилось о получении его сообщения «об освобождении дальневосточной русской окраины от пагубного ига коммунистов» и выражалась «надежда на объединение всех национальных сил для полной победы». Позднее данные тезисы были обобщены в специально изданной листовке – воззвании «Русские граждане!», предназначенной для распространения как в Зарубежье, так и в России.
