Главный вывод, которым завершался рапорт-«доклад» Манакина, звучал так: «Строительство (власти) надо начинать снизу». «Главная работа должна вестись на местах начиная с сельской общины. Как можно скорее нужно провести закон о широком местном самоуправлении, о мелкой земской единице… Без прочного, здравого фундамента уездные и губернские земства не смогут справиться с задачей. Надо… представлять и облегчать населению возможность самоорганизоваться. Назначенные свыше городские и земские управы (согласно «Правилам об упрощенном, по исключительным обстоятельствам военного времени, управлении городским хозяйством» от 6 марта 1919 г. – В.Ц.) являются такими же чиновничьими органами, как и всякое правительственное учреждение». Причем «если в селах главное внимание гражданской власти надо обратить на общину, то в городах наибольшее внимание надо уделить обществу, которое является фактически единственным культурным элементом в уезде. Здесь именно нужна быстрая, умелая организация общества в духе задач власти». Следовало совместить стремление к объединению снизу и желание власти получить опору и «сочувствие массы». «Первым опытом общественной политической организации, начатой именно на этих основаниях в Царицыне», и мог стать Союз Национального Возрождения в Поволжье. В руководящие структуры создаваемого Союза должны были войти представители «поволжской общественности», в частности глава Союза домовладельцев Саратова А. М. Масленников, «местные народные социалисты». При этом в рапорте негативно оценивалось влияние «партийности» на формирование властной вертикали. По мнению Манакина (довольно распространенному в то время), политические партии следовало полностью отстранить от воздействия на исполнительтную власть (можно было только «давать аттестации своим членам», предполагавшимся к занятию административных постов). В то же время полковник признавал, что «в совещательных органах правительства… обязательно должны быть представлены все стоящие на платформе государственного правопорядка партии и союзы». Союз Национального Возрождения был задуман как вариант практического взаимодействия власти, общества и общественности. Не случайно в его программной листовке, изданной при поддержке штаба Кавказской армии в Царицыне, говорилось про «широкое привлечение к участию в сознательной работе Государственного строительства всех здоровых живых сил Поволжья, без различия классов и партий, на основах настоящей программы»; «создании общественности, тесно духовно и экономически связанной с интересами широких народных масс края, дабы заполнить ту пропасть взаимного недоверия и непонимания, которая образовалась ныне между интеллигенцией, трудовыми массами и крестьянством, и, как результат, постепенное, по мере движения вперед наших армий, создание широкого, разумного народного движения к возрождению нашей Родины». Союз повторял принципиальные положения программы Белого дела о «полной поддержке до созыва Всероссийского Народного Собрания Диктаторской власти Верховного Правителя России Адмирала Колчака и его Наместника Генерала Деникина», о «подчинении интересов Края интересам общегосударственным, т. е. строительстве Поволжья, как части Единой и Великой Свободной России», «пробуждении и воспитании на местах здоровых сил для организации местного самоуправления», «материальной поддержки Государством Православной Церкви», «всемерной поддержки Армии», «воспитании молодежи в духе… здорового чувства национальности, любви Родине и служения ей», «экономическом возрождении Края…, охране собственности», причем «покровительство промышленности не должно было превращаться в покровительство промышленникам», а «удовлетворение земельной нужды крестьян» допускалось «путем отчуждения крупных и не оправдываемых государственными соображениями казенных, общественных и частных землевладений».
Казалось бы, создание общественных структур, близких по идеологии к политическому курсу Белого дела, должно было встретить поддержку со стороны южнорусских политиков. Однако против организации Союза выступил ЦК кадетской партии и Национального Центра. Сходство политических позиций признавалось, но создание параллельных структур считалось излишним. Кадетская партия стремилась к расширению собственного регионального представительства, а «краевой» характер политических лозунгов расценивался как угроза «самостийности». Поэтому ВНЦ было решено содействовать созданию в первую очередь краевого отдела Центра и кадетской партии. Очевидно, что на это повлияло отрицательное отношение к «партийности», высказанное в программе Союза. Приоритет партийно-политического руководства над общественно-политическим выразился здесь с достаточной очевидностью. Партийные интересы и установки, даже в условиях падения их популярности, продолжали оказывать заметное влияние, сдерживали создание широкого антибольшевистского фронта на новой, надпартийной основе.
Что касается Манакина, то схожие взгляды развивались им в еще одном рапорте на имя Романовского, – об «организации» и «политическом воспитании» офицерства, написанном уже в феврале 1920 г. в Новороссийске. Манакин утверждал, что «мы ведем гражданскую войну, и, значит, строить Армию на одной дисциплине еще далеко недостаточно». «Нужна общая, единая идея, ведущая в бой как офицеров, так и солдат». Однако, следуя принципу «Армия вне политики», особая политическая организация офицерства представлялась «нежелательной» и «даже вредной». «Мы, офицеры, действительно очень далеки от политики и почти совершенно не представляем себе уклона политических верований даже наших ближайших друзей и соседей не говоря уже про начальников». Предполагавшееся в 1920 г. восстановление в прежнем виде структур Союза офицеров армии и флота (одной из важнейших основ в формировании Белого движения в 1917 г.) Манакин считал неприемлемым: «Вряд ли эти деятели могли бы вновь провести ту организацию, которая в 1917 году была построена, и довольно неудачно, на осужденном уже принципе комитетов». Кроме того, основанный на принципе выборности «представительный орган» офицерства вберет в свой состав «тех, кто больше других будет кричать».
«Политическое воспитание» среди офицеров необходимо вести постепенно, начав с достижения «всесторонней осведомленности офицеров во всех происходящих у нас и в других странах событиях». Офицерство – тот самый важнейший элемент будущего «гражданского общества», на который «опираться может и должна власть». «После трех лет революции офицеры выросли уже из старых понятий…, потому, что в их состав влилась почти вся интеллигентная молодежь России». Если «России нужны не манекены, а граждане», то и начинать нужно с элементарного: «широкого развития военной прессы и свободного участия в ней рядового офицерства». Когда будет создана настоящая «военная газета», тогда «аполитичное в массе своей офицерство» сможет, наконец, найти отражение в ней своей идеи «служения Родине вне классов и партий». Как бы предвосхищая политические перемены наступавшего «нового курса» генерала Врангеля, Манакин утверждал, что «какое бы то ни было государственное устройство возрождающейся России мыслимо лишь при обеспечении прав большинства населения, т. е. крестьянства и участия его самого в устроении своей жизни, а с ней и жизни Государства Российского». Для поощрения самоорганизации офицерского корпуса Манакин предлагал также создать Общество взаимопомощи офицеров и добровольцев и их семей
[566].
