Организационная слабость партии не могла не сказаться на степени поддержки Белого движения, безусловно нуждавшегося в опоре не только на новообразованные надпартийные объединения и межпартийные коалиции, на зачаточные «протопартии», но и на партийные организации, имевшие сеть местных комитетов и опыт политической деятельности.
Расхождения внутри партии не замедлили сказаться на ее внутренней прочности и цельности позиций. Здесь немаловажными представлялись тактические «повороты» партийного лидера, политическая деятельность которого, по мнению Астрова, стала «приобретать все более личный характер». В результате – «партия распалась». «Видя это, испытывая на себе невозможность иметь одну определенную линию и проводить ее на Особом Совещании, встречая постоянно разномыслия на нашем небольшом совещании членов ЦК в Екатеринодаре», Астров тем не менее «настаивал на созыве совещания членов ЦК». «Но и эти совещания, и последующие конференции не спасли партии. Единство было уже утеряно, в общем развале развалилась и наша партия»
[575].
И все же отсутствие былого организационного единства и наличие идеологических расхождений, образовавшихся в условиях гражданской войны, еще не означали непримиримого расхождения. И на белом Юге, и в Сибири в течение 1918–1919 гг. демонстрировались принципиально схожие точки зрения по основным вопросам внутренней и внешней политики. Можно сказать, что даже при отсутствии налаженной связи партийные организации в регионах сохраняли центростремительную тенденцию. Безусловно, проявились те, отмеченные Астровым, факторы «недавнего прошлого, общности культуры, воспитания и миропонимания», при которых оценки геополитического положения России, отношения к революции и «большевизму», к решению насущных земельного, рабочего и национального вопросов не могли еще кардинально различаться.
Полностью связав себя с Белым движением, разделяя его драматическую судьбу в 1918–1919 гг., региональные кадетские парткомы получали поддержку своих позиций со стороны структур белой армии и белой власти, тем самым усиливая свою легитимность и представительность, хотя и с очевидным «сдвигом вправо». Как считал Устрялов, «сибирские кадеты ничем не отличались по своей тактике от южных…, партия ка-де на Востоке была также далека от реакционности, как и ее отделы на Юге России», члены партии «на Востоке действовали в том же политическом фарватере, что и их товарищи на Юге России». Иное дело, что вера в 1919 г. в «возможность вооруженного ниспровержения революционной власти при длящемся революционном состоянии страны» оказалась напрасной. В ряду причин поражения Белого дела в России Устрялов называл отсутствие «толковой и понимающей момент администрации», «ярких, сильных талантом и волей людей на руководящих постах». «Балансируя между реакционерами и эсерами, между военными, не забывшими самодержавия, и радикалами, не забывшими Керенского, власть не могла обрести устойчивого равновесия». И об это препятствие «споткнулись и Восток, и Юг одинаково»
[576].
Несмотря на организационную раздробленность и идеологические расхождения, кадетская партия в годы гражданской войны смогла реализовать немалый опыт политической деятельности, накопленный за годы «думской монархии» и в период «революционных перемен» 1917 г.
Глава 14
«Белое дело – черный передел». (Формирование и эволюция аграрно-крестьянской политики Белого движения в России в 1917–1920 гг.)
Революционные события 1917 г., изменившие сложившийся уклад жизни российского общества, не могли не затронуть аграрных отношений. От позиции крестьянства, составлявшего большинство населения, во многом зависела устойчивость не только того или иного политического режима, но и всей российской государственности. Революционные перемены изменили и систему политико-правовых отношений, произвели переворот в правовом сознании, привели к господству принципов «политической целесообразности», «классовых интересов», т. н. «позитивного права» над принципами правопреемственности и стабильности правовых норм. И в этой ситуации «жертвой» изменившихся правоотношений стало право собственности вообще и земельной собственности в частности.
Недостатки правовой культуры, правового сознания российского крестьянства остро проявились в лозунгах «черного передела», трансформированного Временным правительством в принципы поэтапной «социализации» земли. По инициативе министра земледелия, лидера партии эсеров В. М. Чернова, 28 июня 1917 г. был принят закон о прекращении работ землеустроительных комиссий по реформе П. А. Столыпина, а 12 июля 1917 г. закон о запрещении частных земельных сделок и передаче всех земельных правоотношений под контроль создаваемых земельных комитетов. Принятые II Всероссийским съездом Советов «Декрет о земле» и «Основной закон о социализации земли» (27 января 1918 г.) провозгласили ликвидацию частной собственности на землю и ввели «черный передел» в рамки правового прецедента. Не отличался по содержанию от вышеназванных актов и «Проект основного закона о земле», принятый в первом чтении Всероссийским Учредительным Собранием 6 января 1918 г. (однако так и недоработанный в предполагаемой земельной комиссии)
[577].
Летом 1917 г. выдвигались проекты, ставшие позднее основой аграрно-крестьянской программы российского Белого движения. Среди ближайшего политического окружения Главковерха генерала Л. Г. Корнилова в июле 1917 г. разрабатывался проект аграрной программы. Его автор, профессор Московского университета А. И. Яковлев, считал необходимым «осуществить земельную реформу на основах платного отчуждения земель в целях создания, на началах собственности, мелкого крестьянского земледелия», поскольку «национализация земли в стране, где не хватает учителей и около 75 % безграмотного населения, невозможна…». Проект предусматривал создание особого государственного фонда из «частновладельческих, монастырских, удельных и казенных земель» с последующим созданием на этой основе крестьянских владельческих отрубов
[578]. На Х съезде кадетской партии отмечалось, что «неотложной задачей является широкая организация агрономической, мелиоративной и вообще культурной помощи крестьянскому хозяйству, а равно создание для него благоприятной экономической обстановки, так как лишь при этом условии земельная реформа может послужить основой для нормального развития крестьянского хозяйства»
[579]. Таким образом, уже в 1917 г. обозначились основные позиции будущих законопроектов белых правительств: отчуждение части владельческих земель за выкуп, создание государственного земельного фонда и государственный контроль за землеустройством, бесплатное наделение землей воинских чинов, всемерное содействие экономическому подъему крестьянских хозяйств.
