Приходской устав можно было считать наиболее разработанным из числа всех определений, разработанных Собором. Однако на территориях белых правительств положения приходского устава были разработаны в большей степени, чем это предполагалось Поместным Собором 1917/1918 гг. Здесь следует уже перейти к оценке деятельности церковных управлений на территориях, занятых белыми правительствами, их отношений с церковными иерархами, того развития основных законоположений Поместного Собора 1917–1918 гг., которое происходило в 1918–1922 гг. Подводя итог работе Собора в оценке деятелей Белого движения, уместно привести слова князя Г. Трубецкого: «Всероссийский Церковный Собор положил начало обновлению нашей церковной жизни. Важны те новые формы, которые он выработал, но еще важнее дух, который одушевлял членов этого Собрания и который был как бы предвестником общего религиозного подъема. Собор наметил вехи, установил программу, – осуществление ее впереди. Необходимо, прежде всего, заложить самую малую ячейку – приход, который должен лечь в основу церковной пирамиды. Не менее нужно завершение приходской жизни оживлением епархии, приближением епископа к своей пастве, установлением между ними живой непосредственной связи, как это было в древней Церкви… Для этого требуется дробление существующих обширных епархий, умножение их числа. И всему этому двигателем и будителем должен быть периодически собирающийся Поместный Собор. Конечно, это лишь внешние рамки. Они получают весь свой смысл только изнутри, озарившись пламенем любви и веры».
Также показательна оценка работы Собора самим Святейшим Патриархом Тихоном. В Слове, сказанном за праздничной трапезой по поводу окончания 3-й сессии Поместного Собора (9 (22) сентября 1918 г.), он отметил «характерную особенность» «работы Церковного строительства» – «восстановление Патриаршества», на которое «возлагается много упований не только церковных, но и гражданских». Единство, неразделенность пастырской и архипастырской деятельности – это основа служения Патриарха. «Не прошло и года, как восстановлено у нас Патриаршество. Оно еще не скала, а быть может, только небольшой камень, но от нас зависит сделать его твердым и могучим оплотом для нашей родной Церкви. Конечно, это дело долгих лет и многих лиц, но здесь важнее и нужнее всего дружная, любовная, совокупная работа архипастырей… «Да будем союзом любве связуеми». Христос посреди нас»
[630].
Однако разделение в условиях гражданской войны становилось все более и более реальным. В течение лета 1918 г. происходило постепенное установление антибольшевистской власти на Востоке России (в Поволжье, Сибири и на Дальнем Востоке). К осени 1918 г. здесь уже сложились структуры управления Временного Сибирского правительства и Комитета Членов Учредительного Собрания. В отношении к Православной Церкви никаких специальных законов данными правительствами не принималось. С одной стороны, это можно было объяснить тем, что в Москве еще продолжал работу Поместный Собор и многие епархиальные проблемы не должны были решаться без согласования со Святейшим Патриархом и Священным Синодом. С другой стороны, Временное Сибирское правительство, и в особенности Комуч, еще не уделяло должного внимания возможному сотрудничеству Церкви и государственной власти, оставаясь в целом на позициях политического курса Временного правительства 1917 г., ориентировавшегося на автономное развитие государственной и церковной жизни.
В то же время нельзя не отметить, что в одном из первых постановлений Сибирского правительства (4 июля 1918 г.) все декреты, изданные Совнаркомом, были признаны «актами незаконными, а потому ничтожными». Следовательно, и декрет Совнаркома о свободе совести, церковных и религиозных обществах от 23 января 1918 г. признавался ничтожным
[631]. С санкции Временного Сибирского правительства 21–23 июля 1918 г. было проведено судебное расследование обстоятельств мученической кончины епископа Тобольского и Сибирского Гермогена (Долганова), а 2 августа при непосредственном участии военной и гражданской администрации Тобольска, членов городской думы после крестного хода состоялось его торжественное погребение в Софийском кафедральном соборе
[632]. В Сибири и на Дальнем Востоке в полном объеме была восстановлена церковно-приходская жизнь. Вместе с тем не принималось еще специальных решений, направленных на сближение Церкви и государственной власти. Фактически только с осени 1918 г., в то время, когда на Востоке России прекратились военные действия и сформировалась власть Уфимской Директории, назрела необходимость не только упорядочения системы управления Церкви, но и определения взаимоотношений между Церковью и новой, белой властью. Примечательны, в частности, слова епископа Омского и Павлодарского Сильвестра (Ольшевского), обращенные к прибывшим в Омск членам Директории 9 октября 1918 г.: «Братие!.. К великому горю всех верующих людей, бывшие доселе представители власти, вопреки заветам нашей тысячелетней истории, не только не призывали Божие благословение на величайшее по важности свое служение, но в своих государственных актах даже избегали сего Святейшего Имени. Бывшие перед сим власти явили собою прямое богоборство и нераздельное с ним человеконенавистничество… Вместо них мы видим ныне представителей Всероссийской Верховной власти и нераздельного с ними воинства с головами, склоненными перед честным знаменем Креста Христова, ожидающими молитв и благословения Святой Церкви. Это уверяет нас в том, что государственная жизнь наша вступает в свое здоровое русло. Поэтому от всей души мы приветствуем высокочтимых представителей Всероссийской Верховной власти и вождей христолюбивого воинства. Мы с умилением сердца вместе с ними вознесем молитву ко Господу о том, да укрепит Он наши силы в борьбе с врагом внутренним и внешним, да дарует Он мудрость в устроении жизни общественной и государственной»
[633].
Трудно судить о степени личной воцерковленности отдельных членов Директории, но новая Всероссийская власть поддержала созыв Сибирского Церковного Совещания (неофициально именовавшегося также Сибирский Поместный Собор), состоявшегося в Томске в первой половине ноября 1918 г. Его почетным председателем был избран старейший из присутствовавших иерархов митрополит Казанский и Свияжский Иаков (Пятницкий), а председателем – епископ Симбирский и Сызранский Вениамин (Муратовский). Состав участников был немногочисленным и представлял в основном духовенство и преподавателей духовно-учебных заведений Поволжья, Урала и Сибири (Казани, Симбирска, Екатеринбурга, Уфы, Омска, Томска и Красноярска). Выборов на Совещание не проводилось, а представительство на нем определялось наличными архиереями, главами епархий Востока России, а также 26 членами Всероссийского Поместного Собора.
