Искание ясных идеалов влекло офицерство и в те армии, где открыто выдвигался монархический принцип, в особенности когда во главе таких формирований становились вожди складки графа Федора Артуровича Келлера, который с места не принял революцию… Но этим армиям не суждено было развиться, они попадали в сферы узких влияний иностранных держав, которые поддерживали «демократические» настроения и систематически задавливали все, что отзывалось монархизмом»
[781].
Обращаясь к деятельности правых, монархических организаций на Урале и в Сибири, нужно отметить, что здесь в 1918–1919 гг. их влияние было меньшим, чем на белом Юге. Здесь в течение данного периода не удалось создать самостоятельных правых, монархических организаций, сопоставимых по своему влиянию с аналогичными южнорусскими структурами. Гораздо большим влиянием пользовались местные «областные», эсеровские и социал-демократические группы, сибирская кооперация. Острого «противостояния с либералами», «борьбы за возрождение монархии» не было. Вместе с тем сибирских правых в их программах и лозунгах отличала большая духовность, а также очевидная близость к Православной Церкви. Как уже отмечалось, сам адмирал Колчак не высказывал публично монархических симпатий и во всех своих официальных выступлениях подчеркивал, что «не может быть возврата к старому режиму, бывшему в России до Февраля 1917 года», «реставрация невозможна», «старый строй показал свою несостоятельность». Но при этом никогда не отмечалось, что «старый строй» – это синоним строя «монархического».
Открытое провозглашение монархического лозунга считалось преждевременным и в какой-то степени «опасным» с точки зрения поддержки его со стороны «союзников», Антанты. Играло роль и наличие достаточно сильной левой и левоцентристской оппозиции в Сибири и на Дальнем Востоке, выраженной эсеровскими группами и сибирскими областниками. В то же время Верховный Правитель не отказывался от идеи восстановления монархии через посредство временной военной диктатуры. В последние месяцы своего пребывания в «столице Белой России» – Омске Колчак, по свидетельству Гинса, много внимания уделял русской истории. В ноябре 1919 г. его постоянным собеседником был проф. Болдырев, ознакомивший его с текстом «Сионских протоколов», опубликованных в книге Нилуса, широко известной в белой Сибири в 1919 г. Колчак также тщательно следил за расследованием обстоятельств гибели Царской Семьи в Екатеринбурге.
Среди ближайшего окружения Колчака были и те, кого считали «ультра-монархистами». Ими были, в частности, бывший офицер Ставки Верховного Главнокомандующего Государя Императора Николая II, свидетель отречения Государя от Престола и будущий активный сторонник сближения белых фронтов Юга и Сибири, генерал-лейтенант Д. А. Лебедев и командир 3-го Уральского стрелкового корпуса, бывший адъютант генерала Корнилова, генерал-лейтенант В. В. Голицын. Не скрывал своих монархических симпатий командир знаменитого Волжского корпуса генерал-лейтенант В. О. Каппель. Не стоит также забывать и о той роли, которую сыграли в выдвижении самого Колчака на место Главковерха и Верховного Правителя монархические салоны Омска (в частности, упоминавшийся выше салон Гришиной-Алмазовой).
Нельзя не учитывать и монархические симпатии главы МВД и будущего премьера В. Н. Пепеляева, отмечаемые на страницах его дневника. Однако в 1919 г. все эти склонности к монархизму еще не проявлялись в форме официальных заявлений. Российское правительство твердо стояло на позиции «непредрешения» до созыва Всероссийского представительного собрания. Монархические предпочтения на белом Востоке стали гораздо более заметны (как и на белом Юге) в условиях ухудшения положения на фронтах. Примечательны воспоминания полковника К. Н. Хартлинга о праздновании дня Святителя Николая, архиепископа Мир Ликийских, Чудотворца 19 декабря 1919 г. во Владивостоке, в Учебной Инструкторской школе на о. Русском. После подавления «гайдовского восстания» состоялся «торжественный благодарственный молебен Господу Богу… а также отслужена панихида по зверски убиенным Императору Николаю II и Его Семье. Начальник школы и протопресвитер сказали соответствующее слово в сугубо монархическом духе. Так впервые… наши юнкера услышали монархические речи. До этого времени в Школе монархическая пропаганда была воспрещена, хотя большинство офицеров, безусловно, были монархистами». Подобная оценка, высказанная Хартлингом, отражает довольно типичное для белых армий настроение, при котором кадровые офицеры и большинство добровольцев не колеблясь признаются в симпатиях к монархии, однако публично и активно их не выражают: «пьяно-застольное» исполнение в ресторанах гимна «Боже, Царя храни» никоим образом не следует считать «выражением верноподданнических чувств», а напротив, – дискредитацией монархической идеологии. 19 декабря 1919 г. панихиды по «злодейски убиенной» Царской Семье были отслужены в Чите – столице забайкальского атамана Семенова.
Не менее показателен и такой факт. В Каинском и Колыванском уездах Томской губернии в ноябре – декабре 1919 г. стал популярным оригинальный лозунг «За Царя народного и за Советы. Долой коммунию», выдвинутый местными партизанскими вожаками (Щетинкиным, Громовым и др.), в котором отразилось стремление добиться восстановления «твердой», «легитимной» власти, признающей тем не менее «демократические завоевания», произошедшие за три послереволюционных года, власти, опирающейся на демократические (как считалось) органы самоуправления
[782]. Здесь следует отметить определенную «эволюцию вправо» в политическом курсе Белого дела, приведшую в итоге к открытому официальному провозглашению монархических лозунгов в Забайкалье и в Приморье в 1921–1922 гг.
Регионом с весьма большой активностью правых в Белом движении являлся Северо-Запад России. Еще до событий октября 1917 г. немало представителей русской аристократии выехало из Петрограда в Европу через Финляндию и Швецию. Петроградское антибольшевистское подполье намеревалось организовать выезд из Гатчины в Финляндию Великого Князя Михаила Александровича. В Гельсингфорсе образовалась значительная русская колония, поставившая своей целью не только оказание помощи беженцам, но и создание политического центра, ориентированного на «освобождение Петрограда» при поддержке Финляндии. Большим авторитетом здесь пользовался «Особый комитет по делам русских в Финляндии», руководимый бывшим премьер-министром А. Ф. Треповым. Членами комитета были деятели «Союза русского народа», члены Государственного Совета и Государственной Думы (граф А. А. Буксгевден, князь В. М. Волконский, барон М. А. Таубе). Выражал монархические предпочтения и сам командующий Северо-Западным фронтом, генерал от инфантерии Н. Н. Юденич и его предшественник на посту руководителя военными силами белого Северо-Запада генерал-майор А. П. Родзянко. Однако в своих официальных политических декларациях они неизменно следовали курсу Верховного Правителя России и лишь неофициально поддерживали монархистов.
