Хотя непосредственного влияния планов создания партизанских отрядов на Западно-Сибирское восстание 1921 г. проследить невозможно, нельзя не отметить, что тактика действий повстанческих отрядов на территории Тобольской губернии, по линии Транссиба (успешно «перерезанного» партизанами в районах Исиль-Куля, Петропавловска и Омска), полностью соответствовала прошлым планам командования Восточного фронта. Подтверждались факты участия белых солдат и офицеров, служащих информационных отделов, добровольцев, «ушедших в тайгу» во время «Сибирского Ледяного похода», в повстанческом движении в 1920–1921 гг. Сама по себе боевая работа партизанских отрядов, хотя и не имевших непосредственного контакта с белыми армиями, но действовавших в рамках общей стратегии с ними, могла бы привести к заметным результатам. Это подтверждалось опытом работы советских подпольных центров и партизанского движения в белом тылу в течение всей гражданской войны. Подобный опыт мог быть востребован и противниками советской власти, при их действиях в тылу РККА. Нужно учитывать также, что в Сибири и на Дальнем Востоке антибольшевистские подпольные и партизанские структуры уже проявили себя в период весны – лета 1918 г. (например Ачинский конно-партизанской отряд и др.).
И все же характерной для периода 1920–1922 гг. стала другая черта антисоветской работы. Намечался постепенный отход от «регулярных начал» в деятельности белого подполья, основанных на взаимодействии с военно-политическими центрами Белого дела, и переход к самостоятельным, во многом непредсказуемым и неорганизованным действиям. Степень активности белого подполья стала снижаться. Довольно обширную характеристику этому процессу давала записка «Антибольшевистские организации в Совдепии и их борьба», составленная в Берлине бывшим советским военспецом генерал-майором М. А. Потаповым в марте 1921 г. Записка основывалась на информации, полученной от т. н. делегации антибольшевистской организации «Возрождение России», нелегально приезжавшей в Польшу и в Германию в конце 1920 – начале 1921 гг. Документ весьма интересен, хотя далеко не все сведения, содержащиеся в записке, отличались достоверностью (сомнительна численность организации, определяемая в 135 тысяч членов, – из «Центральной России, Поволжья и части Урала», а некоторые сведения просто фантастичны: взятие повстанческими отрядами А. С. Антонова Тамбова и Козлова; некая партия «меньшевиков, стоящих на монархической платформе»).
Вполне вероятно, что автор выдавал желаемое за действительное. Конечно, не следует считать данный документ отражением некоей специальной акции ВЧК, аналогичной «Синдикату-2», – данные оперативные разработки начнутся позднее и будут направлены не на активизацию и сплочение, а, напротив, нейтрализацию и разложение эмигрантских группировок. Записка, очевидно, отражала настроения многих оставшихся в России участников белого подполья, стремящихся к восстановлению антибольшевистских организаций, в расчете на эффективную поддержку из Зарубежья. Вполне правомерно звучало следующее замечание в «Записке»: «Подпольная работа антибольшевистских организаций в период активной антибольшевистской борьбы протекала главным образом в вспомогательной работе «Белого дела», т. е. в устройстве подготовительных мер для облегчения участи белых против красных, и только в редких случаях какая-либо организация выступала активно. Активное выступление в то время даже и не приносило особых выгод… требовало невероятной энергии… а также и много денег, каковыми организации не особенно-то располагали». Но «неудача генерала Юденича, а затем последовательное поражение остальных фронтов подействовали потрясающе на все организации». В новых условиях генерал Потапов указывал на перспективу поддержки крестьянского повстанчества, ссылаясь при этом на решения состоявшегося в январе 1920 г. «частного совещания руководителей подпольных групп Москвы и Петрограда в Вышнем Волочке, на котором было решено ликвидировать работу в Северной и Центральной России и перенести деятельность на Юг, ближе к Добровольческой армии». Единичное упоминание о данном «совещании» ставит под сомнение факт его проведения, так как летом – осенью 1919 г. ведущие подпольные структуры (Национальный Центр) в обоих городах уже были разгромлены ВЧК.
По словам генерала, с февраля «начался исход активных работников на Юг и на Украину», чтобы «быть ближе к генералу Врангелю» и «войти в возможное соглашение с различными крупными повстанческими отрядами». В начале мая 1920 г. в Купянске прошел новый «съезд», в котором участвовали уже «84 человека, представлявших в общей сложности 116 подпольных организаций и групп». В условиях начавшейся войны с Польшей «съезд» разделился на «непримиримых», считавших необходимым «поддержать Врангеля и Польшу путем оказания посильной помощи в тылу», и тех, кто полагал важным «поддержать большевиков, дабы раздавить Польшу и врезаться клином в Среднюю Европу русской красной армией». Единогласия добиться не удалось, поэтому вполне вероятными представлялись отказ части «подпольщиков» (т. н. «группа Генерального штаба», по записке Потапова) от активной «борьбы с большевизмом» и разочарование в возможностях «белого Крыма» организовать результативную подпольную работу.
Не удалось подпольщикам также установить контакт с командованием 3-й Русской армии, чему воспрепятствовал Б. В. Савинков. Независимо от того, что врангелевское командование в это время активно сотрудничало с целым рядом повстанческих «атаманов» в Северной Таврии, подпольные группы стали налаживать собственные контакты в среде повстанчества, переходить к «внутренней активной борьбе». По оценке Потапова, «повстанчество стало возникать при тех или иных неудачных операциях добровольческих армий. Добровольческая армия при своем отступлении даже поощряла (например, во время отхода полков 1-го армейского корпуса по Курской, Харьковской губерниям. – В.Ц.) возникновение различных повстанческих отрядов и помогала им вооружением. Вся Сибирь в данный момент кишит такими отрядами, возникновение которых относится еще к периоду отступления адмирала Колчака (очевидно, имелись в виду участники Западно-Сибирского восстания и «партизаны» генерала Фельдмана. – В.Ц.). То же самое наблюдается и на Украине».
Их несомненно сильной стороной являлась многочисленность и тесная связь с местным населением. Слабая сторона также довольно точно отмечалась в записке: «Все это повстанчество не только не имело каких-либо осязательных успехов в борьбе с большевиками, но и, будучи дезорганизованным и несогласованным в совместных выступлениях, только в большинстве случаев развивало и усугубляло и без того царившую анархию». Недостаток опыта, дисциплины и организованности призваны были восполнить представители белого подполья. Кроме того, осознание необходимости «общего фронта» было характерно и для самих антибольшевистских ячеек, крайне раздробленных, лишенных связи между собой. Поэтому «в ноябре 1920 г. были первые попытки подпольных организаций связать все повстанчество в одно целое, придать ему организованный характер и добиться, по возможности, согласованности действий в выступлениях». Среди наиболее перспективных повстанческих структур подполье выделяло формирующееся в ряде уездов Тамбовской губернии «движение под руководством А. С. Антонова».
Если доверять сведениям Потапова, в декабре 1920 г. состоялся очередной съезд, завершившийся созданием неких «Главной палаты» (из 10 человек) и «Объединенной организации». Целью этих структур было «не только объединение всех (подпольных структур), но и усиление работы по превращению отрядов Антонова (60 тысяч вооружений всех видов) в организованную и дисциплинированную армию». В свою очередь «Антонов к весне постарается нанести удар в самое сердце России – Москву».
