Однако «большевики сознают эту опасность и предпринимают «чистку партии». Многие в эмиграции были уверены в том, что НЭП обусловлен влиянием «соглашательской» позиции, свойственной «группе Ленина – Красина» (якобы «франкофилы»), тогда как «Троцкий и военное его окружение», не говоря уже о группе «Дзержинский и ЧК» (якобы «германофилы») выступают «против всяких уступок, против концессий иностранцам и «нового курса».
И все же (по записям Савича от 20 сентября 1921 г. и 11 марта 1922 г.) «правительственный аппарат еще силен, власти на местах ему подчиняются. Большевики обладают силой воли, еще непоколебимой, сильной жаждой власти и стремлением к борьбе. Они не падут сами собой, если их не сбросят силой…, внутреннего недовольства мало, нужен толчок извне». «Ненависть (крестьян) активна, но они слабы числом, разрозненны и безоружны. Крестьянство считает себя виновным в том, что свергло Царя, что допустило убийство Государя и его родных». Однако говорить о возврате к монархии в результате успешного антибольшевистского восстания было бы преждевременно. Хотя «вся страна объединена общей ненавистью к большевистской власти», «отсутствует организованное общественное мнение и партии», «замечается полное неумение вести конспиративную работу, благодаря чему большевики легко предупреждают всякую попытку борьбы». «Романовы мало популярны, и поэтому сейчас идти в Россию с определенным именем было бы большой ошибкой. Имя должно быть провозглашено на Учредительном Собрании… Неизбежна военная диктатура, но нужно, чтобы будущий диктатор заявил о своем отказе добиваться или принимать верховную власть, если ее ему предложат». Для 1921–1922 гг. был очевиден также заметный «рост религиозного настроения», связанного с развернутой кампанией по «изъятию церковных ценностей» и гонениями на Святейшего Патриарха Тихона, имеющего «громадный авторитет».
В условиях тяжелого сельскохозяйственного кризиса, страшного голода, охватившего российские губернии летом 1921 г., начал свою работу Всероссийский общественный Комитет помощи голодающим (Всеропомгол). В его состав входили бывшие участники либерального движения, деятели кадетской партии, супруги С. Н. Прокопович и Е. Д. Кускова, Н. М. Кишкин. Несмотря на подчеркнутую аполитичность, его члены не исключали существенной эволюции режима в сторону «термидора», политического переворота, обеспечивающего даже возвращение «буржуазного строя». «Голод начинает разрушать советскую власть вернее белых армий и интервенции, – отмечал в своем дневнике Савич, – под угрозой неслыханного ужаса, надвигающегося на Поволжье, начинается ряд уступок, которые в корне разрушат основы советской власти. К продовольственной кампании приглашают старых земцев – бывший цензовый элемент».
Показательна оценка деятельности Помгола в переписке Бахметева с Маклаковым. В письме от 10 августа 1921 г. Маклаков подчеркивал, что «в будущем вероятна его (Комитета. – В.Ц.) борьба с властью», а это, в свою очередь, потребует создания разветвленной сети местных организаций: «Комитет может вырасти в большое дело, если сохранит независимость и создаст аппарат на местах. Желательна поддержка Комитета из-за границы, требование и охрана его независимости». В отношении сотрудничества наиболее перспективным становилась координация усилий в снабжении продовольствием РСФСР American Relief Administration (ARA) во главе с Г. Гувером, организации, которая, по мнению Бахметева, могла бы способствовать объединению «неполитических и беспартийных русских организаций». В письме от 27 августа Бахметев высказался за расширение представительства «русских кругов, поддержавших Гувера» («участие промышленников, учредиловцев, кооператоров, земцев» – эмигрантских организаций), отмечал важность составления «обращения» к ARA, в котором следовало отобразить, что «голод – следствие большевистской системы», наступивший в результате партийной политики, что «усиливать большевиков» недопустимо и следует оказывать «беспартийную помощь» при условии «отказа от преследования политических целей».
Примечательно, что аналогичный документ еще раньше (4 мая 1919 г.) был составлен от имени Русского Политического Совещания в Париже в ответ на намерение комиссара по России Ф. Нансена дать продовольственную помощь РСФСР. В документе Совещания говорилось о продовольственной помощи только при отказе от сотрудничества с советским правительством. Аналогичная позиция, как отмечалось выше, высказывалась в эмиграции во время восстания в Кронштадте. Тем самым повторялась известная «схема» обеспечения продовольственным снабжением в «обмен» на политические уступки, которые можно было бы расценивать как эволюцию «советского строя». Всеропомгол мог стать структурой, совмещавшей общественную инициативу и государственные планы оказания продовольственной помощи. Однако политический вектор оказался сильнее. В конце августа 1921 г. бывшие кадетские деятели, входившие в состав Помгола, были арестованы по обвинению в «стремлении завязать связи с контрреволюцией» и в 1922 г. (Прокопович и Кускова) высланы из РСФСР
[799].
Показательна эволюция эмигрантских представлений к лету 1923 г. После окончательной ликвидации организованных военно-политических центров Белого движения в России надежды на антисоветские выступления в РККА все же сохранились. По оценке Гучкова (запись Савича от 1 июля 1923 г.), армия позволила бы объединить красных и белых: «Перед умственным взором красной армии нужно ставить власть, вышедшую из их собственной среды, помочь им объединиться на ком-либо из них самих и сделать это при помощи Врангеля. Если такого среди красных нет, надо вести им Врангеля». Сам Главком «знал» о «планах» Гучкова и вел с ним переписку, хотя и «тайную даже от своих генералов». По оценке Савича «Врангель отлично учитывает свое положение, отношение окружающих и понимает, что мечта о бонапартизме есть конченое дело, она погребена на Перекопе».
Поддерживалась идея важности создания нескольких активных центров в Зарубежье с последующей активизацией их работы против Советской России. Савич отмечал (запись от 18 июля 1923 г.) важность «устройства организации», ориентированной на «объединение зарубежной общественности». В середине 1923 г. «определенно наметилась необходимость создания двух таких организаций: одной тайной из лидеров разных организаций и второй явной из значительного числа делегатов от всех организаций. Первая должна вести секретную работу по пропаганде в России идей, способствующих организации там движения с целью свержения большевиков, а вторая быть ширмой для первой и внешним проявлением единого лица русской эмиграции. Так как в обеих лидеры одни и те же, то иногда, когда нужно, вторая может играть роль первой, например при сношении с иностранцами.
В соответствии с этим и направлялись усилия, большую роль сыграли военные, а также имя В. К. Николая Николаевича. Именно на нем объединились, как на будущем правителе, и левые, и правые, т. е. от кадет до монархического блока. Сейчас вырабатывают программу для второго объединения-ширмы… Конечно, все группы в будущем сохранят свою свободу действий, но пока что впредь до свержения большевиков о многом они будут молчать. Когда придем в Россию, там разберем. А пока что пустим эту программу-прокламацию внутрь России как агитационный листок». Но, несмотря на столь оптимистичные планы, ни одна из запланированных общеэмигрантских организаций не была создана из-за выявившихся политических разногласий
[800].
