К ведению губернской примирительной камеры относилось: «…разрешение конфликтов, возникающих на почве споров, вытекающих из условий найма и правил внутреннего фабрично-заводского распорядка, когда споры касаются целой отрасли промышленности данной губернии… собирание и разработка сведений о фабрично-заводских предприятиях для осведомления рабочих организаций губернии», а также руководство уездными камерами
[843].
Для достижения «паритета» между рабочими и предпринимателями предполагалось осуществление принципа «равного представительства». Состав участников уездной и губернской камер был выборным (на 2 года), по линии Министерства торговли и промышленности назначались лишь председатели. Члены камеры делились на три категории: представители от рабочих различных предприятий данного уезда или губернии, представители от владельцев фабрично-заводских предприятий и от технического персонала. Однако провозглашенный «паритет» являлся относительным, поскольку при общем числе заседателей уездной камеры в 13 человек (один – председатель), 5 представляли предпринимателей, 2 – технический персонал и 5 собственно выборных от рабочих (правда, в проекте содержалась статья, что заседания считаются действительными только при равном количестве представителей от рабочих и от владельцев предприятий). В губернских камерах, при общем числе членов в 36 человек, включая председателя, 15 представляли фабрично-заводские предприятия, 5 – технический персонал и 15 – рабочих
[844].
Для достижения объективного результата члены уездных и губернских примирительных камер, непосредственно заинтересованные в исходе разбираемого дела, не могли участвовать в слушаниях, и их представляли заместители от той или иной категории членов. А в случае, если в ходе слушаний интересы спорящих сторон резко расходились (между предпринимателями и рабочими), то председатель не имел права определять исход дела и отправлял его на рассмотрение в Высший Совет, предоставляя, тем самым, право разрешать конфликты самой государственной власти.
Выборы рабочих представителей, разработанные в отдельном приложении к данному законопроекту, производились по схеме, во многом сходной с избранием депутатов военно-промышленных комитетов, а также депутатов Государственной Думы по куриям. Это были двухступенчатые выборы, в соответствии с которыми первоначально избирались выборщики от предприятий (пропорционально численности работающих), а затем из своей среды они избирали членов камеры и их заместителей. Участие в выборах примирительной камеры должно было бы стать для рабочих проявлением их «гражданской активности», свидетельством заинтересованности в защите своих прав.
Содержание примирительных камер полностью брало на себя Министерство торговли и промышленности, что также свидетельствовало о возросшей заинтересованности власти в сотрудничестве с рабочим движением.
Предполагалось, что заседания будут проходить открыто, с последующей публикацией результатов работы в губернской и уездной периодической печати
[845].
Создание примирительных камер во всероссийском масштабе и их активная поддержка со стороны власти была определяющим, во многом, фактором внутриполитического курса Белого движения. Разработчики этого, равно как и других рабочих законопроектов исходили из того, что истоки гражданской войны в России заключаются в различных социальных конфликтах, среди которых противостояние рабочих и предпринимателей, «труда и капитала» занимало одно из основных мест. В противоположность большевистским идеологическим установкам на обязательное установление государства в форме «диктатуры пролетариата», белая власть в своих законодательных инициативах следовала идее компромисса, социального сотрудничества. Выборные камеры могли бы стать в какой-то степени своеобразным вариантом местного рабочего самоуправления.
В этом же фонде ГА РФа, в приложении к законопроекту о примирительных камерах имеется довольно интересный документ: «Дополнение к проекту об организации примирительных камер», своего рода особое мнение. К сожалению, его авторство не представляется возможным установить, и можно лишь предположить, что его автором также был кто-то из деятелей Всероссийского Национального Центра. В «Дополнении» давалась критика законопроекта с точки зрения слишком широкой компетенции примирительных камер: «…компетенция примирительных камер… чрезвычайно широка и обнимает по существу различные задачи. Прежде всего из нее необходимо выделить разрешение конфликтов (которые) …должны ведаться административными судами… не может быть также вверено примирительным камерам установление новых условий труда, выработка коллективных договоров. Последние должны вырабатываться, с одной стороны, союзами предпринимателей, а с другой – профессиональными союзами рабочих, занятых в данной отрасли производства…»
[846]. При отсутствии профсоюзов они могли быть заменены представителями фабрично-заводских комитетов, что принципиально отрицалось законопроектом о примирительных камерах.
Автор «Дополнения» был уверен, что отраслевой принцип организации гораздо более рациональный, чем территориально-производственный, и предлагал в состав камер включать «представителей предпринимателей, рабочих, занятых именно в данной отрасли производства», поскольку «в конфликте, происшедшем на прядильной фабрике, должны участвовать представители текстильных рабочих организаций и соответственных союзов предпринимателей…». К тому же «ввиду крайне неравномерного распределения фабричной и заводской промышленности по различным частям России невозможно приурочивать примирительные камеры к уездам, а к особым районам»
[847]. Представительство в камерах должно было быть равным для рабочих и для предпринимателей (равное количество членов), а председатель – выборным, а не назначаемым министерством. Гласность процессов, «обращение к местной прессе» могли бы привести к «давлению на заинтересованную сторону».
Отдельным пунктом «Дополнения» оговаривалось, что «за рабочими должна быть сохранена свобода стачек, но начатие стачки без обращения в примирительную камеру со стороны рабочих освобождает предпринимателя от обязанности уплачивать им за тот срок, который установлен при увольнении рабочих». Кроме того, «указанная свобода стачек не простирается на рабочих железнодорожных, а также занятых в предприятиях государственных и муниципальных». Для защиты их профессиональных интересов предполагалось издать отдельное законоположение
[848].
Большинство профсоюзов занимало по отношению к Белому движению пассивно-нейтральную позицию, в то же время часть рабочих организаций активно поддерживала белых, даже участвуя в создании военных подразделений из рабочих на Юге России (дружины инженера Кирсты в Киеве и Одессе). Вообще «кирстовщина», как ее называли противники белых, явление само по себе во многом показательное, поскольку в данном случае инициатива в поддержке белой власти исходила «снизу».
