Таким образом, работа Народного Собрания и выделенного из него Правительства началась в атмосфере недоверия к Атаману. С другой стороны, и Атаман Семенов и Командование Армии не могли довериться вполне Народному Собранию и отдать в его распоряжение силы и финансы, чтобы не повторить событий, бывших зимой в Иркутске. Создалась почва, весьма благоприятная для политиканства.
Армия в лице временно Командующего армией генерала Вержбицкого и командиров корпусов отказалась по призыву генерала Лохвицкого после Хадабулакского соглашения порвать открыто с Атаманом и заявила о своем единстве перед лицом общей опасности, но, конечно, едина не была – это было тактическим шагом, не более. Хадабулакский акт уронил престиж Атамана даже у Забайкальцев и потому Командование армией, заявив о единении, всячески старается забрать все в свои руки. Атаман, не имея поддержки ни в Командовании, ни в Армии, всеми силами старается сойтись с Армией и идет навстречу ей во всем. Командующий армией генерал Вержбицкий и командиры каппелевских корпусов становятся господами положения и добиваются различных мер по обеспечению армии на случай ухода из Забайкалья. Внешне получается как бы полное согласие, – на самом деле борьба за власть, за влияние в армии, наконец, за план действий – продолжается».
Несомненно, негативное впечатление от «хадабулакского акта», какими бы «соображениями» он ни прикрывался, сыграло свою роль и в дальнейшем, особенно во время острого конфликта между атаманом Семеновым и «каппелевцами» в Приморье летом 1921 г.
Принимая во внимание неблагоприятное военно-политическое положение, было принято решение об отводе тылов Дальневосточной армии и эвакуации части правительственных учреждений в Даурию и за р. Онон, к границе с Маньчжурией. Отход армии должен был завершиться к 20 августа, хотя сам Семенов еще не считал отступление от Читы окончательно решенным. 19 августа из города отступили подразделения 5-й японской дивизии. Но после того, как в течение нескольких дней в оставленный город не вошла ни одна воинская часть, 23 августа он был снова занят «каппелевцами»
[974].
Примечательна характеристика белого Забайкалья, данная российским диппредставительством в Зарубежье в период лета – осени 1920 г. Его оценка сводилась к следующему: атаман Семенов осуществляет власть на Востоке России, но при этом должен координировать свои действия с генералом Врангелем, как фактическим преемником всероссийской власти; наиболее важная задача Семенова – не допустить ограничения российских интересов в Монголии и в северо-западной Маньчжурии. Некоторое непонимание вызывали и переговоры с представителями ДВР. Однако в этом не содержалось серьезных противоречий. Российский посол в Токио В. Н. Крупенский телеграфировал Гирсу (8 октября 1920 г.) о специфике ситуации, в которой происходило «признание Семеновым генерала Врангеля». По его оценке, переговоры, которые велись с делегацией ДВР, выглядели как «простой маневр, имевший целью облегчить ему вывести армию из опасного растянутого положения и сосредоточить ее между Маньчжурией и Читой, что теперь выполнено». Будучи осведомленным о японских планах в отношении Дальневосточного региона, Крупенский отмечал, что «отношение к Семенову японцев стало отрицательным, так как они теперь явно поддерживают владивостокское правительство и стремятся к объединению его с верхнеудинским с целью образования буферного государства». Еще в 1918–1919 гг. российский посол выражал необходимость развития сотрудничества Омска с САСШ, вопреки японским интересам на Дальнем Востоке.
Другой проблемой, отмеченной Крупенским, являлось недовольство «каппелевцев» политикой Семенова: «Генералы Лохвицкий и Дитерихс, само собой разумеется, настроены против атамана»
[975]. Специфика интриги «каппелевцев» состояла еще и в том, что один из ее инициаторов, генерал Лохвицкий, проживая в Харбине, представлялся в качестве «назначенного Врангелем командующего Русскими войсками». Военный представитель при Врангеле, майор Такахаси предупреждал, что такое «раздвоение военной власти на Дальнем Востоке неизбежно отразится пагубно на нашем деле». 23 октября 1920 г. из Харбина в посольство в Пекине и далее, по каналам дипломатической почты, было отправлено заявление-обращение к Врангелю, подписанное генералами Хорватом и Дитерихсом, а также «представителем командарма» генералом Лохвицким и председателем Восточного государственного объединения С. В. Востротиным (бывшим Представителем Верховного Уполномоченного на Дальнем Востоке в высших государственных установлениях), выражавшим интересы «несоциалистической общественности». Обращение исходило из тезиса, что «после падения правительства Колчака на Дальнем Востоке единой власти нет. Пять областей края (Приморская, Амурская, Камчатская, западное и юго-восточное Забайкалье. – В.Ц.) различны в своей политической власти».
В отношении власти Семенова отмечалось, что он, «согласно акта Колчака от 4 января, принял от него полноту гражданской и военной власти на Дальневосточной окраине, впредь до распоряжений генерала Деникина, ныне – преемственно – Ваших (т. е. Врангеля. – В.Ц.)». Вместо того чтобы, как считали подписавшие обращение, полностью координировать свои действия с белым Югом (фактическим центром всероссийского Белого движения), атаман начал переговоры с «социалистами-коммунистами и передал гражданскую власть Читинскому Областному Народному собранию с преобладающим социалистическим составом, чем внес смущение в ряды армии и, в связи с его прошлой незакономерной деятельностью, вызвал недоверие к себе антибольшевистских группировок и отрицательное отношение многих представителей союзных стран».
Реальной силой для «борьбы с большевиками» могла бы стать армия (около 20 тысяч человек), отступившая в Забайкалье, проживавшие в полосе отчуждения КВЖД солдаты и офицеры, которых можно было «свести в войсковые части», «крестьяне и казаки края», хотя и отличавшиеся «небольшевистским настроением», но «восстановленные против власти системой управления в минувшие годы Семенова, Калмыкова, Розанова и их сподвижников». «Во всех областях, – отмечалось в обращении к Врангелю, – несоциалистические цензовые элементы весьма значительны, но не сплоченные и, в связи с отсутствием объединяющего центра, желают единовластия, основанного на провозглашенных вами принципах (программе врангелевского правительства. – В.Ц.)». Это означало политический курс, основанный на взаимодействии «твердой власти» и «населения». По оценке «каппелевского» генералитета, Дальневосточная армия, не доверяя Семенову, стремилась «быть частью армии» генерала Врангеля (за исключением «незначительных и ненадежных воинских частей, главным образом, бурят и монголов», верных атаману). В организационном отношении признание власти Врангеля существенно укрепляло бы Белое движение на Дальнем Востоке. «Для объединения действий всех элементов, признающих Вас главой общегосударственной власти, необходимо присутствие на Дальнем Востоке вашего представителя, который… являлся бы проводником объявленных Вами государственных начал и центром группирующихся здесь вокруг Вашего имени элементов для выполнения Ваших предначертаний».
