Из избирательного законодательства 1917 г. была заимствована правовая норма, допускавшая «соединение списков». Это было актуально для тех политических сил, которые не считали свое представительство в будущем Собрании достаточно большим, а также позволяло «блокироваться с родственными группами». По мнению лидера приморских кадетов Л. А. Кроля, «в смысле количественного результата на выборах соединение списков не может дать группировкам, идущим в соединении списков суммы меньше, чем если бы они шли единым списком». При этом «при соединении списков избиратель голосует за один, наиболее ему подходящий список… избиратель знает, что голос, поданный им, не пропадет, а пойдет в пользу родственной группировке, вошедшей с его списком в соединение».
В отличие от выборов 1917 г. в сельских районах действовала мажоритарная система. Районная избирательная комиссия на основании протоколов участковых избирательных комиссий производила общий подсчет голосов, поданных по всему району за каждого из кандидатов, и избранными считались те, кто получил «большинство избирательных записок». Положение вводило обширный перечень правонарушений, недопустимых на избирательных участках, в числе которых были, в частности, агитация на избирательных участках в день выборов, подделка избирательных списков, «угощение избирателей с целью склонить их к голосованию в пользу свою или других лиц» и, что было особенно актуально в условиях, когда оппозиция стремилась помешать голосованию, – срыв выборов, «посредством насильственных действий, угроз, беспорядков, повреждения избирательных списков, записок или ящиков, либо посредством насилия над личностью членов Избирательной Комиссии».
Выборы прошли в сжатые сроки (во Владивостоке и Никольск-Уссурийске они были перенесены с 1, 2 и 3 июля на 5, 6 и 7 июля). Идя навстречу избирателям и, очевидно, в целях активизации политического участия жителей края, Правительство пошло на осуществление принципа «свободы собраний». Было принято постановление: «Для устройства предвыборных собраний предварительных разрешений не требуется, необходимо только не позднее как за 6 часов до начала собрания уведомить о нем милицию». Правительство заявляло о том, что на собраниях «гарантирована полная свобода мнений по поводу того или иного желательного политического строя, способах его достижения; также разрешается говорить и о достоинствах или недостатках тех или иных кандидатов; разрешается критиковать и деятельность правительства, но (примечательная оговорка. – В.Ц.) без оскорблений и клеветы по адресу правительственных органов». При этом «безусловно запрещалось» «призывать к неподчинению распоряжениям Временного Правительства, в том числе к бойкоту выборов в Народное Собрание, и к ниспровержению его власти».
Принятое еще 8 июля 1921 г. «Положение о Приамурском Народном Собрании» четко определяло статус приамурского парламента и других государственных структур белого Приморья:
«Приамурское Народное Собрание осуществляет законодательную власть совместно с Временным Приамурским Правительством; ни один закон не может восприять силу без принятия его Народным Собранием и без одобрения его Временным Приамурским Правительством; право законодательной инициативы принадлежит Временному Приамурскому Правительству, Народному Собранию и Совету Управляющих Ведомствами».
Подчеркивалось, что положение Собрания, равно как и Правительства, – временное, поскольку Собрание не получало прав Конституанты. Таковые могли принадлежать исключительно будущему Дальневосточному Учредительному Собранию (Съезду), созыв которого еще не был определен (некоторую аналогию можно увидеть здесь с событиями 1917 г. – «переворот», затем установление власти Временного правительства, опирающегося, правда, на представительные структуры, и подготовка созыва Конституанты). Поэтому Собрание не могло вести законодательную работу по вопросам, относящимся к общественному и государственному устройству Приморья, к политическим и гражданским правам граждан.
Законодательные права сохраняло за собой и Правительство, утверждавшее рассматриваемые Собранием акты. Законопроекты могли рассматриваться на сессиях Собрания до трех раз, но Правительство имело право вносить предложение о «прекращении прений». Что касается «текущего» законодательства, то Положение провозглашало, что ни один закон не может быть издан без предварительного рассмотрения и одобрения Собрания. Ему принадлежали весьма важные права утверждения краевого бюджета, утверждения договоров с иностранными державами, а также иные вопросы, предоставляемые на утверждение Собрания, которые в будущем будут предоставлены парламенту Учредительным Собранием края.
Однопалатное Собрание избиралось на год и работало по сессиям (очередным и внеочередным). Право созыва и роспуска Народного собрания принадлежало Приамурскому правительству. Открытие внеочередных сессий проводилось или по требованию Правительства или по требованию не менее 50 членов Собрания. Сроки работы сессии не устанавливались. Законодательная инициатива принадлежала членам Народного собрания (группе не менее 10 членов), Правительству и Совету управляющих ведомствами. Собрание, согласно регламенту, имело право трижды обсуждать законопроект, но Правительство могло настоять и на прекращении прений. Нормативные акты, принимаемые в перерыве между сессиями, затем лишь утверждались Собранием
[1056].
Для понимания специфики политического курса показательны последние заявления членов прежнего Народного Собрания, оппонентов «несосов» (т. н. «оппозиции слева»), стремившихся и после «майского переворота» сохранить свое влияние в новой приморской государственности. 6 июня от имени созданного из прогрессивно-демократической фракции «Собрания Совещания демократических партий и организаций Владивостока» (будущей основы блока «Дальневосточный Демократический Союз», в который вошли несколько правых эсеров, народных социалистов и кадет) правительству было направлено обращение. В нем отмечалось, что «верховная власть преобразовывается, по соглашению с общественными группировками, с правом персонального отвода отдельных кандидатов». При этом исполнительная власть (Совет управляющих ведомствами) должна стать ответственной перед Народным Собранием, выборы которого должны пройти по «четыреххвостке» («всеобщее, прямое, равное и тайное голосование»). Сама «верховная власть» сосредоточивается у т. н. Совета Верховной власти, образуемого на основании коалиции: «из 7 лиц, в том числе не менее 2 – от несоциалистических группировок, 2 – от крестьян, 1 – от казаков».
Относительно политического курса заявлялась необходимость декларирования в нем трех принципиально важных положений: «Необходимость установления истинно-демократического строя; недопущение на территории Временного Правительства атаманщины, кем бы она ни возглавлялась; недопустимость агрессивной политики и инициативы действий в отношении ДВР». Военное противостояние с ДВР не предполагалось. Представители «демократов» настаивали на замене наименования «Приамурское правительство» наименованием «Приморское правительство», поскольку «присвоенное Меркуловыми название носит признаки агрессивности в отношении ДВР, считающего Приамурье своей территорией»
[1057].
