Не осталась в стороне от ожиданий приезда «врангелевцев» и приморская общественность. Владивостокская пресса отмечала факт получения «телеграммы от генерала Врангеля на имя Председателя Временного Приамурского Правительства об условиях переброски армии на Дальний Восток… указывается на повышение настроения его подчиненных в связи с возможностью вновь участвовать в борьбе с большевиками». При этом, правда, опровергались сведения о якобы имевшем место «выходе Черноморской эскадры» на Дальний Восток.
Однако этим планам не суждено было осуществиться и уже через десять дней (запись от 28 июня) Савич отмечает безуспешность подобных намерений, из-за, по его мнению, позиции Японии: «Врангель писал Гучкову, что японский представитель заявил о нежелательности перевозки 4000 человек из Галлиполи на Дальний Восток. Не хотят, очевидно, появления на этой окраине элементов общенациональной ориентации. Это заявление несколько расходится с телеграммой из Токио от Крупенского, гласящей, что Меркуловское правительство приветствует прибытие хотя бы и всей армии, но не имеет средств на перевозку, а запрошенное по сему поводу японское правительство ответило, что денежной помощи на перевозку войск ждать от Японии нельзя. Тут прямого отказа нет, но вообще, нельзя полагаться на японцев».
«В Правительстве, – отмечали владивостокские газеты, – обсуждается вопрос о переброске в Приморье армии Врангеля… Правительство согласно на такую переброску только в том случае, если армия эта будет обеспечена достаточными средствами для своего содержания, ибо у Правительства таких денег нет». На имя Маклакова в Париж был отправлен запрос от имени Управления иностранных дел по поводу возможной «переброски Врангелевской армии в Приморье». Однако ответа получено не было.
Подводя итог несостоявшегося плана переброски войск, Савич приводил, в частности, весьма показательное в отношении конфликта Семенова с Приамурским правительством мнение А. И. Гучкова (запись от 2 июля): «…произошел полный разрыв между Семеновым и Меркуловым… При таком положении возможно междоусобие, особенно если японцы этого не желают. В заседании под председательством Кривошеина все же было решено не оставлять идеи переброски войск на Восток, а вести свою линию, тем более что в Женеве англичане яростно отстаивали идею репатриации, отправки галлипольцев на родину. Вот этим и решено воспользоваться, но отправить только не на юг к Советам, а на восток к Меркулову.
Гучков того мнения, что прибытие свежих людей и войск с нейтральными в местных дрязгах генералами во главе, да еще облеченными ореолом передоверия Врангелем своих прав, может внести умиротворение в стан белых на Дальнем Востоке. Борьбу Меркулова против Семенова он считает здоровой реакцией еще не загнивших сил против зачумленной атаманщины. Я немного не согласен: провозглашение чисто мирной политики бок о бок с советской властью могли сделать либо по-прежнему зараженные эсерской психологией никчемные интеллигентские кружки, либо купцы, заручившиеся поддержкой японских штыков, под защитой коих они стремятся отсидеться и выгодно устроить свои делишки. А принятие мирной программы рядом с совдепами значит или образование японской колонии, отрезанной от России, или быструю гибель. В междоусобной войне выигрывает только наступление, оборона обречена. Программа Меркулова обозначает крест на русском деле на Востоке…»
[1067].
Исследуя конфликт Семенова с правительством, нельзя обойти вниманием позиции не только Забайкальского, но и Амурского и Уссурийского казачьих войск. Они были одними из самых молодых казачьих войск России (если не считать учрежденных Колчаком в 1919 г. Иркутского и Енисейского казачьих войск), не отличались многочисленностью и главную боевую нагрузку в период гражданской войны выполняли, проводя карательные экспедиции против красных партизан в Приморье и Приамурье. Как и в других казачьих войсках весной 1917 г., здесь состоялись выборы органов самоуправления. На 2-м Войсковом Круге Уссурийского казачьего войска (апрель 1917 г.) был избран Войсковой атаман (есаул Н. Л. Попов) и Войсковой Совет (правительство).
Но параллельно с этим часть казаков стала настаивать на т. н. «расказачивании», уравнении в правах с остальным населением Приморья, с крестьянством. Было принято решение о введении на войсковой территории земского самоуправления. Примечательно, что в том же году с аналогичными резолюциями выступали делегаты 2-го съезда Амурского казачьего войска (март 1917 г.) и 1-го съезда Забайкальского казачьего войска (апрель 1917 г.). Однако данные настроения не стали преобладающими и не привели к принятию решений, ликвидировавших дальневосточное казачество.
В октябре 1917 г. дальневосточные войска заявили о непризнании советской власти и стали важным элементом общего антибольшевистского движения в Приамурье. Войсковой атаман Амурского казачества И. М. Гамов (бывший депутат IV Государственной Думы от Амурского и Уссурийского казачества) 27 октября выразил «полную поддержку» Временному правительству. Решение атамана поддержал и 4-й Войсковой Круг Амурского казачества, принявший резолюцию о том, что вся полнота государственной власти в крае должна принадлежать Учредительному Собранию. Отмечалось также, что «Амурское казачество всеми мерами будет бороться против всяких посягательств на узурпацию прав городского и земского самоуправления». 11 декабря 1917 г. представители земств и городов Дальнего Востока в Хабаровске приняли власть от комиссара Временного правительства А. Н. Русанова, и в тот же день краевое земское бюро выехало в Благовещенск вместе с командующим Приамурским военным округом генерал-майором К. Н. Хагондоковым (поздее выехал на белый Юг России)
[1068].
6 марта 1918 г., по инициативе Гамова, в столице амурского казачества Благовещенске был арестован местный областной Совет рабочих и солдатских депутатов, провозгласивший установление в Амурской области советской власти. Но местные большевики, получив существенную поддержку отрядами Красной гвардии из Хабаровска и Владивостока и от матросов Амурской флотилии, 12 марта блокировали город и вынудили отступить отряды Гамова за Амур, в Китай. Здесь, в г. Сахаляне, начало работу т. н. Бюро самоуправлений Амурской области, готовившееся к антибольшевистскому выступлению.
Более сложная ситуация сложилась в Уссурийском крае. Здесь в январе 1918 г. по инициативе большевика К. А. Суханова 3-й областной крестьянский съезд одобрил роспуск Учредительного Собрания и провозгласил установление советской власти. В ответ 4-й Войсковой Круг уссурийского казачества большинством голосов объявил о признании Учредительного Собрания в качестве всероссийской власти, а на период до его нового созыва вся власть в войске должна принадлежать Войсковому правительству. Временно исполняющим обязанности Войскового атамана стал подъесаул И. П. Калмыков.
Формально и фактически решение Круга выразило достаточно типичную для первой половины 1918 г. ситуацию, при которой непризнание советской власти и в то же время отсутствие единого всероссийского антибольшевистского центра приводило к созданию местных органов власти, осуществлявших свои полномочия достаточно широко, но только до того момента, пока в России не будет создан единый центр «борьбы с большевизмом». Правда, в этом положении весьма легко можно было перейти и к сепаратистским лозунгам, установке на полное отделение от России (что имело место на Украине, на Дону, в Закавказье). Но российский Дальний Восток все же не проявлял очевидного стремления к самостоятельности.
