«Родина в опасности, и Бог нам помогает, – призывал помнить Меркулов. – Я смотрю оптимистически на будущее, исходя не из практических результатов, а уповая на Бога и надеясь на лучшее будущее».
Старейший делегат съезда князь Кропоткин в ответной речи заявил, что «все взоры направлены на Восток, и может быть с Востока пойдет заря освобождения всей России». Кропоткин вошел в обновленный состав Совета съезда, в него также были избраны генерал Лохвицкий и премьер Иванов.
Лейтмотив съезда, как и следовало ожидать, оказался довольно «правым». Это позволяло делать выводы о том, что ожидания в отношении широкого «антикоммунистического» вектора работы съезда не оправдались. Редактируемая бывшим председателем Сибирской Областной Думы, известным деятелем сибирского областничества И. А. Якушевым, «Дальневосточная жизнь» писала, что «съезд, упорно именующий себя «несоциалистическим», несомненно представляет собой в массе правые группировки… Произносимые под бурные рукоплескания членов съезда речи о тронах и царской порфире приводят к выводу, что он не столько по существу «антикоммунистичен», сколько скорее «антидемократичен». Такое название, по нашему мнению, более всего и приличествует ему… Но само правительство может ли претендовать на наименование его демократическим?.. Демократическое правительство без демократии – еще небывалый в истории пример».
И все же несмотря на разгоревшиеся во время собрания споры относительно «распри» между Правительством и атаманом Семеновым и несмотря на отсутствие поддержки со стороны крестьянства и профсоюзов Приморья, резолюция, вынесенная Съездом, не только подтверждала позитивный факт свершившегося «переворота», но и намечала дальнейший курс политических преобразований (полный текст см. приложение № 16.). Сессия подчеркивала: «Свержение большевиков идейно было подготовлено Мартовским Съездом, точно формулировавшим цели и задачи движения и выдвинувшим его исполнителей; прочным фундаментом для власти в данный момент может быть только однородная, внепартийная, тесно спаянная идеологически общественность; никакая партийная коалиция в данный момент и при данных условиях невозможна; до созыва Учредительного Собрания власть никакому преобразованию подлежать не может».
Таким образом утверждалась новая правопреемственность, имевшая на этот раз основанием факт не столько «переворота», сколько «революционного» (по сути) захвата власти. Но последующая легитимация режима посредством созыва Народного Собрания и Учредительного Собрания (Съезда) сохранялась и была весьма важной для белого Приморья, так как в этом случае «переворот» получал вполне законное обоснование в форме «народного волеизъявления».
На упреки в отсутствии «демократизма» ответил В. Ф. Иванов, заявивший на заключительном заседании: «Съезд сумел привлечь в свои ряды даже «срединные силы», такие как корейское общество, прогрессивно-демократическую группу, Русское национальное экономическое общество Харбина, хотя и не принимавшие участия в первой сессии. В нашей среде находятся рабочие, железнодорожники и крестьяне. Это ли не показатель того, что съезд отражает настроение всего населения? Все более и более растут к нам симпатии. Обвинения в реакционности, бросаемые по адресу съезда, совершенно несостоятельны, так как Правительство ни на шаг не отступило от своей декларации, в чем сказался глубокий демократизм власти. Если же есть реакционность, то она не у власти, а в умах масс, которые, изверившись во всяких «высоких идеях» интернационалов, постепенно, через национальное уничижение, шаг за шагом идут к национальному возрождению и подъему. Если мы не увидим светлых идеалов, к которым стремимся, то во всяком случае заслуга наша велика уже и в том, что мы оказали поддержку устремленным на нас взорам и надеждам, идущим из Советской России и из-за границы».
Значение работы съезда заключалось, помимо демонстрации доверия Правительству, в том, что во время его выборов и последующей работы прошла эффективную апробацию система представительства, основанная не на принципах «четыреххвостки», а на делегировании от конкретных общественно-политических структур. Эта система позволяла проводить «отбор» делегатов наиболее лояльных власти. Элементы этой же системы будут использованы через год, во время политического кризиса в Приморье летом 1922 г., завершившегося созывом краевого Земского собора. С полным основанием можно считать Несоциалистический съезд своеобразным преддверием, «фундаментом» будущего монархического форума. А оппозиционные антибольшевистские структуры стали готовиться к выборам в Народное Собрание и к созданию в нем активно работающих политических групп
[1087].
Что касается местного управления и самоуправления, то Правительство уже 26 мая 1921 г. назначило Уездных уполномоченных, предоставив им право контролировать деятельность земских собраний. 17 июня 1921 г было принято решение о создании при Управлении внутренних дел смешанного «административно-земского» Совещания по проблемам местного самоуправления (в его состав вошли шесть представителей земств). Общим пожеланием земцев стало сохранение норм земского законодательства периода 1917 г. Против этого выступил глава управления юстиции Б. П. Разумов, повторивший характерную для белых правительств точку зрения, что сосредоточение у земско-городского самоуправления административных функций нецелесообразно. Кроме того, управляющий справедливо заметил, что в результате излишней политизированности приморского земства к власти смогло прийти просоветское правительство Антонова. Для Разумова предпочтительным был вариант восстановления власти старшин и старост, содержание которых производилось бы за счет местных бюджетов.
На основании заявленных принципов было введено в действие «Временное Положение о личных правах и управлении сельских обывателей». «Сельским обывателем» считался каждый член сельского общества, поселка или деревни, обладавший определенными правами и обязанностями. В селе утверждался возврат к традиционным формам самоуправления – сельскому сходу, состоявшему из совершеннолетних сельских обывателей-домохозяев (равноправно мужчин и женщин). Сход признавался правомочным при явке не менее половины его членов. Созывал и распускал сход сельский староста. Помимо этого он продолжал исполнять традиционные административно-полицейские функции (наблюдение за земельным размежеванием, содержание дорог, мостов, сбор налогов и недоимок, проведение мобилизаций).
Указом № 36 от 24 июня 1921 г. заведование уездной милицией возлагалось на председателя съезда волостных старшин, «действовавшего через начальника милиции». Уезд разделялся на «милицейские районы», в каждом из которых власть принадлежала начальнику районной милиции. Волостное правление включало в свой состав всех сельских старост, членов Волостного правления и возглавлялось волостным старшиной. Предусматривалось проведение регулярных уездных съездов волостных старшин под контролем Управляющего уездом (его полномочия соответствовали законодательным нормам Российского правительства 1919 г., в частности, «Временному Положению об управлении губерниями и уездами»).
