В январе 1922 г. началась подготовка к выборам органов местного самоуправления. Согласно «Временным правилам для производства выборов волостных, уездных и губернских земских гласных», срок их полномочий составлял три года (1922–1925 гг.), а количество членов устанавливалось Земским собранием в зависимости от численности населения. Каждая волость (город) образовывала избирательный округ, делившийся на избирательные участки. Как и в 1919 г. сохранялся возрастной ценз (21 год – для активного и пассивного избирательного права) и ценз оседлости (проживание в данной местности более года).
Несколько скорректированным оказалось законодательство о городском самоуправлении, учитывающее немногочисленность населения в городах Приморской, Сахалинской и Камчатской областей. Указом № 74 от 20 июля 1921 г. в Правила о производстве выборов гласных городских дум Российского правительства от 27 декабря 1918 г. вносились изменения. Первоначально восстанавливались структуры городского самоуправления последнего, т. н. розановского, состава периода Белого движения в крае, после чего предполагалось провести новую избирательную кампанию. Сохранялись всеобщие выборы при возрастном цензе (21 год для активного и 25 лет для пассивного права), но сокращался «ценз оседлости» – с одного года до 6 месяцев. Ограничение численности гласных в одном избирательном округе, вводившееся 8-й статьей Правил (не более 30 и не менее 10), отменялось. До 50 тысяч жителей (вместо 20 тысяч) увеличивались пределы минимальной численности населения одного избирательного округа в «городском поселении». Временно восстанавливалось введенное еще в 1917 г. подчинение милиции городскому самоуправлению.
В то же время, предполагая возможность «мирной борьбы с большевизмом», представители ведомства внутренних дел считали, что данное «противостояние» должно «базироваться на доверии к населению, на поддержке развития его самодеятельности, на уважении к личным и политическим правам граждан». Эти права «должны выявиться в участии населения в законодательной деятельности по самому демократическому выборному закону, а также – в широкой самодеятельности в органах местного самоуправления»
[1088].
Перемены произошли и в организации судебной вертикали. Указ № 4 от 2 июня 1921 г. устанавливал порядок судебной власти в крае, опиравшейся на «возвращение к Судебным Уставам 1864 г.». Из всех судебных учреждений, «находящихся на территории Временного Приамурского Правительства», следовало создать «Округ Судебной палаты». Владивостокская судебная палата выделялась из прежних структур Иркутской судебной палаты и опиралась как на служащих бывшего Владивостокского окружного суда, так и на прибывших из белой Сибири юристов. Палата (возглавляемая бывшим сенатором Гражданского департамента омских Присутствий Правительствующего Сената П. О. Куркутовым) состояла из Гражданского (во главе с бывшим членом Совещания при Министре юстиции в 1919 г., известным в белой Сибири правоведом, профессором В. А. Рязановским), Уголовного департамента (его возглавлял Куркутов), и департамента административной юстиции. Прокурором Палаты стал управляющий ведомством юстиции Н. П. Николаи.
Новая Судебная палата, входящая в состав общего собрания департаментов, принимала на себя функции, которые при других белых правительствах исполнял Правительствующий Сенат – «высшая кассационная инстанция». Общие собрания окружных судов могли избирать кандидатов на должности судебных следователей, административных судей, членов и товарищей Председателя Окружного суда, а кандидаты на должности Председателей Окружных судов, члены и Председатели департаментов и сам Председатель судебной палаты избирались Общим Собранием судебной палаты, с последующим утверждением Временным правительством. Мировые судьи назначались на должности управлением юстиции.
Указом № 8 от 8 июня 1921 г. устанавливались полномочия суда присяжных заседателей по нормам, принятым Постановлениями Совета министров Российского правительства от 10 января 1919 г. о введении суда присяжных заседателей в губерниях и областях Восточной Сибири и от 15 сентября 1919 г. (о ведении судебного заседания присяжных с одним председательствующим). В организационном отношении в компетенцию Владивостокского Окружного Суда (указ № 13-а, от 13 июня 1921 г.) передавались дела из Петропавловского Окружного суда, действовавшего на территории Камчатской и Сахалинской областей.
Указом № 17 от 24 июня 1921 г. определялся статус дел, передаваемых в департамент административной юстиции (изменения в законе Временного правительства от 30 мая 1917 г.). В этом департаменте могли обжаловаться решения местных органов власти, должностных лиц «управления и самоуправления» (за исключением «законодательных и судебных органов»). Наконец, Указом № 41 от 16 сентября торжественно провозглашалось открытие во Владивостоке (20 сентября 1921 г.) первой сессии Окружного суда с участием присяжных заседателей. Работа «судов народной совести» считалась крайне важной в условиях того, что «в крае почти совершенно утрачено всякое уважение к закону и правопорядку» и «только участие представителей самого народа в отправлении правосудия способно поднять уважение к Суду и народное правосознание на должную высоту».
Не обошлось и без применения репрессивных мер в отношении политических противников. По указу № 2 «все бывшие члены» прежних правительств (действовавших после 31 января 1920 г.) предавались суду по формулировке: «За расточение народного состояния за период времени с 1 февраля 1920 г. по 25 мая 1921 г.», и им запрещалось занимать какие-либо должности «как по назначению, так и по выборам». В то же время указом № 4 от 31 мая 1921 г. Правительство, «не признавая политической мести и желая восстановить в крае закономерность (так в тексте. – В.Ц.) и правопорядок, постановило немедленно освободить из-под стражи всех лиц, которые были арестованы по политическим соображениям во время падения коммунистической власти как во Владивостоке, так и вообще на территории подведомой Временному Приамурскому правительству».
Борьба с «государственными (политическими) правонарушениями» предполагала не только преследования за членство в левых партиях, но и наказания за «неуважение к власти, призывы к ниспровержению ее, клевету и злостно-неправильное толкование действий и распоряжений» правительства. В этом отношении указом № 11 от 13 июня 1921 г. предполагалось привлечение к ответственности авторов и редакторов «повременных изданий». Данный указ вызвал сильный резонанс в местной прессе, считавшей его «покушением на свободу слова». Примечательно, что наибольшую критику указа вели издания, близкие к левым и левоцентристским структурам («Дальневосточная жизнь», «Рабочий»). Формальной цензуры не вводилось, но Указом № 29 от 15 июля 1921 г. создавался особый «Временный суд по делам печати», состоявший из трех мировых судей, утвержденных управляющим юстиции, и созданный для борьбы со «злоупотреблениями печатным словом».
В целях усиления борьбы с ростом преступности и бандитизма Правительство санкционировало применение смертной казни. Дела по данным преступлениям передавались на рассмотрение «военно-окружных судов и судов равных им по власти, по законам военного времени» (указ № 23 от 29 июня 1921 г.). Указом № 69 от 14 июля 1921 г. Правительство, восстанавливая силу законов Российского правительства от 11 апреля и 1 июля 1919 г., изменило содержание ст. 1 закона о «большевистском бунте». Теперь в качестве наказания применялась «высылка из пределов территории Временного Приамурского Правительства». Ей подлежали «лица, принадлежащие к коммунистической партии, а равно – к партиям анархистов, социал-революционеров-интернационалистов и максималистов», а также «содействующие своей активной деятельностью» данным партиям. Высылка применялась в случаях участия в подпольной работе, «разглашении вымышленных, порочащих Правительство слухов» и в случаях «борьбы путем восстаний, террора и т. п.». Сравнивая данный указ с аналогичным законодательством белого Юга, можно заметить разницу в характере репрессий.
