После свергнутой большевистской власти в конце мая с. г. Государственный Банк и казначейства в Приморье оказались без средств, грузы таможни, железнодорожные и склады расхищенными. Край, переполненный беженцами с Волги, Урала, Сибири, разоренный коммунистами, находится в чрезвычайно тяжелых экономических условиях. Нужно содержать правительственные и земские учреждения, содержать войска, привести в порядок железную дорогу, порт Владивосток, телеграф, восстановить службу маяков и лоций, организовать продовольствие Камчатки, Медного острова и т. д., поддержать антибольшевистское движение в Амурской и Забайкальской областях, в остальной Сибири и т. д., и т. д…
На территории Приамурья, освободившегося от большевиков, функционируют учреждения, которые не могут быть отнесены к учреждениям местного характера, и, следовательно, имеют право на денежные ресурсы общероссийского характера (Судебная палата, телеграф, охрана морской береговой линии, Университет и пр.)»
[1119].
Но все просьбы о поддержке Приамурского Правительства встречали отказ. Помимо Совещания послов отказался поддержать Приморье Земский Союз, заявив о «неполитическом характере» своей деятельности. Ни у Милюкова, ни, тем более, у Авксентьева, «правый состав» Правительства и Собрания не вызывал симпатий. Таким образом, опора на российские эмигрантские структуры для белого Приморья не стала достаточно надежной.
Несмотря на отмеченные выше неоднократные заявления о поддержке Приамурского Правительства со стороны целого ряда русских общественно-политических организаций и отдельных политиков Зарубежья, добиться реальной финансовой или военной помощи от «соратников по борьбе» не удавалось. Возрастало значение внешнеполитических факторов, среди которых на первое место объективно выходила позиция Японии. Она еще раньше, в рамках работы Дайреновской конференции (август – октябрь 1921 г.) предъявила делегации ДВР, в качестве условия вывода своих войск с территории Дальнего Востока, 17 особых требований и три секретных пункта к ним. Их принятие могло бы привести к выводу японских войск с территории российского Дальнего Востока, однако целый ряд положений (уничтожение всех крепостных и морских укреплений по побережью, разоружение флота, свобода плавания по Амуру, аренда на 80 лет территории Северного Сахалина) признавались неприемлемыми как для ДВР, так и для белого Приморья.
Правда, при этом Временное Приамурское правительство специальным Меморандумом, подписанным Колесниковым, заявляло, что «читинское правительство, назначенное советской властью, неправомочно заключать какие-либо договоры экономического характера». «Временное Правительство протестует против каких-либо торговых отношений с правительством ДВР, как властью, расхищающей чужое имущество». В то же время, признавая статус белого Приморья, поддерживая фактически вооруженные формирования «белоповстанцев», Япония по существу стремилась обеспечить наиболее выгодные для себя экономические и политические условия в регионе, добиться своего особого статуса среди стран – победительниц в Первой мировой войне
[1120].
Вашингтонская конференция, торжественно открывшаяся 12 ноября 1921 г., изначально не включала в свою программу пунктов, связанных с решением проблем Тихоокеанского региона через признание или непризнание ДВР или белого Приамурского края. Официально посвященная «ограничению вооружений», конференция должна была определить конкретные параметры военного присутствия ведущих мировых держав на Тихом океане. Приморской делегации принципиально важно было добиться официального статуса, согласия на сотрудничество с ней. Статус Вашингтона был многократно выше статуса Дайрена, поэтому владивостокские делегаты стремились максимально заявить о себе как о носителях государственных полномочий.
Одновременно с этим следовало дезавуировать полномочия делегации ДВР, также прибывшей в Вашингтон и добивавшейся принятия ее в качестве равноправного участника конференции. Еще в июле 1921 г. Колесников заявлял о «безнадежном», с точки зрения международного признания, положения ДВР и о бесспорных преимуществах приморской государственности, как соблюдающей нормы международного права в экономической и политической сферах. Обоснование же приморского «суверенитета» содержалось в специально подготовленном Колесниковым и Окуличем Меморандуме к конференции (см. приложение № 17.), переданном управляющим иностранными делами после его приезда в САСШ в конце декабря 1921 г.
В этом документе, в частности, говорилось: «Временное Приамурское Правительство в данное время является единственным национальным антибольшевистским Правительством, находящимся на русской территории…». Территория, контролируемая из Владивостока, включала обширные земли Приморской, Камчатской и Сахалинской областей. Приамурское Правительство считает себя временной организацией, которая существует для борьбы с большевиками и для того, чтобы помочь возрождению Демократической России. Программа этого Правительства основывается на следующих принципах: 1) Не будет вооруженной борьбы с большевиками. 2) Не будет гражданской войны. «Хабаровский поход» обосновывался только лишь как результат «восстания… местного населения», которое «по собственной инициативе» «взяло город», получив от Правительства «только экономическую помощь и моральную поддержку». «3) Не будет ни мобилизации и никаких других принудительных мер для набора армии. Армия генерала Каппеля – организация добровольная. 4) Не будет ни конфискаций, ни реквизиций. Правительство признает право частной собственности и установило для этого твердые гарантии…».
Провозглашалось и соблюдение международных обязательств России (типичное для всех белых правительств признание): «Договоры, которые были действительны во время Императорского и Временного Всероссийского Правительств, должна оставаться в полной силе… Все права России в Китае должны сохраняться ненарушимыми, в особенности же права по отношению к Китайской Восточной железной дороге». При этом твердо заявлялось: «Не будет ни соглашений, ни торговли с Читой, Советской Россией, или какими-либо другими советскими организациями».
Провозглашался принцип «целости и неделимости России; неприкосновенности суверенных прав России на Дальнем Востоке». Отдельно оговаривалось, что вооружение Белоповстанческой армии необходимо лишь «для защиты против большевиков и хунхузов». А «население районов, окаймляющих нашу территорию, должно сбросить большевистскую власть собственными усилиями»
[1121].
Но подобные утвержденные делегацией принципы остались невостребованными. На конференции в Вашингтоне уполномоченные Приамурского правительства не получили прав участников, равных с остальными. Вообще руководство САСШ весьма настороженно отнеслось к самому факту прихода к власти «меркуловского кабинета». В начале июля 1921 г. американским представителям в Чите (Д. Абот и полковник В. Дэвис) были даны указания сообщить в Вашингтон о «скрытых силах недавнего переворота во Владивостоке, произведенного приверженцами Семенова и Каппелевцами». Не без оснований САСШ усматривали в положении Приамурского правительства значительное влияние со стороны властей Японии и местной японской администрации. Заявлялось о необходимости прекращения японской оккупации, используемой в качестве прикрытия для эксплуатации «горных богатств Сибири». В условиях роста американо-японского противостояния на Тихом океане и в дальневосточном регионе позиция Вашингтона по отношению к белому Владивостоку была достаточно предсказуемой
[1122].
