Дореволюционное «Положение» исходило также из того, что власть призывалась обеспечить местному населению «спокойствие его и безопасность», должна была «покровительствовать торговле и всякого рода промышленности в пределах края и изыскивать способы к развитию благосостояния оного». Но при этом следовало добиваться «точного приведения в исполнение распоряжений Правительства и наблюдения за исполнением законов и распоряжений другими учреждениями и лицами…, в крае находящимися».
А также Начальник был обязан «следить за состоянием умов населения и за благонадежностью установленных туземных властей. О всех случаях, имеющих важность или характеризующих положение дел, Начальник отдела должен доносить Главнокомандующему Кавказской армией, испрашивая, в нужных случаях, его указаний и представляя ему ежегодный отчет о состоянии края. Другие обязанности Начальника Закаспийского отдела определяются обязанностями губернаторов, по общим учреждениям Империи, насколько они применимы к особым условиям края».
Местное население могло привлекаться к управлению, но всегда – в статусе, подчиненном по отношению к назначенной администрации. По дореволюционному «Положению» «Начальник отдела имеет право: избирать туземцев для занятия должностей волостных управителей, представляя их для утверждения в должности Главнокомандующему; временно отстранять этих лиц от должности до утверждения этой меры Главнокомандующим; сменять всех других лиц туземного управления. Подвергать всех должностных лиц дисциплинарным взысканиям и аресту не свыше трехмесячного срока и предавать их за преступления суду. Ему предоставляется право представлять к наградам должностных лиц и туземцев, оказавших услуги Правительству или принесших действиями своими пользу краю…».
Полицейские права преобладали. По «Положению» считалось необходимым развивать службу приставов, которые бы, в частности, «следили за спокойствием и порядком в местном населении и за состоянием умов населения…; за точным исполнением низшими властями их обязанностей…; за правильным поступлением узаконенных податей и сборов и за правильною их раскладкою; за отчислениями населению и порядком кочевания; за тем, чтобы суд у туземцев отправлялся согласно народным обычаям и установленным для сего правилам…».
Пристав мог бы «…избирать лиц для заведования аулами в волостях, представляя их для утверждения в должности начальнику отдела; временно отстранять от должности аульных старшин, испрашивая утверждения этой меры у начальника отдела…».
Что касается «русского населения», то его «местное управление» «устраивалось на основании общих законов и порядков, существующих в Империи насколько оные могли быть применены к условиям Края и тому исключительному положению, в котором он находится по военным, политическим и экономическим причинам».
Поскольку часть населения Охотско-Камчатского края было кочевым (оленьи стойбища), то «Положение» предполагало введение в отношении «кочевников» волостного управления, при котором следовало учитывать и «порядок кочевания», и их «родовое разделение». Старшины в данном случае назначались «из туземцев по выбору начальства».
Судебные учреждения для «туземного населения» разделялись на: «военно-судные», в компетенции которых находились тяжкие уголовные, военные и политические преступления, и «народные суды», ведавшие «всеми прочими преступлениями…, не подлежащие суду военному и по общим законам Империи…». При этом «наблюдение за приведением в исполнение судебных решений возлагалось на подлежащие административные власти». Примечательно, что всякого рода пережитки родовых обычаев при исполнении наказаний исключались: «…Во всех решениях народного суда должны быть исключены наказания и бесчеловечность, как то: истязания, отсечение руки и других членов, отдание в рабство и т. д…».
Отдельным разделом дореволюционное «Положение» устанавливало «права» местного населения, согласно которым у него «сохранялся свой внутренний быт согласно обычаям». Им предоставлялась возможность «достигнуть прав и преимуществ, присвоенных сословиям Империи на основании общих законов»; их религия «пользовалась охраной правительства, подобно другим инородческим вероисповеданиям», а также им гарантировалась бесплатная медицинская помощь «врачами… в штатах управления»
[1220].
Таким могло быть, в случае его буквальной, формальной реализации, управление Охотско-Камчастким краем. Трудно представить, насколько это могло бы соотноситься с теми реалиями, которые, хотя и гораздо менее заметно, чем в других, «охваченных революцией» регионах бывшей Российской Империи, произошли на ее «Северо-Восточной окраине».
Но совершенно ясно, что одностороннее буквальное толкование многих пунктов «Временного положения об управлении Закаспийской областью» 1892 года отнюдь не привело бы к единодушной поддержке его со стороны местного населения и, особенно, местной интеллигенции, которая, как можно было заметить на примере Камчатской области, достаточно активно стремилась к участию в управлении краем.
Разумеется, опираться на возможности, например, местного приходского самоуправления, как это было в белом Приморье, на Камчатке, в Охотском крае и, в вероятной перспективе, в Якутии, не приходилось, хотя бы уже по той причине, что местное население еще не везде было «просвещено Светом Православной Веры» и, как отмечалось в официальных документах, «исповедовало шаманизм». Невозможно было организовать самоуправление и через приходы православных храмов. В то же время и опора исключительно на земско-городское самоуправление, недавно введенное здесь, не обеспечивало, по мнению Дитерихса, достаточно прочной поддержки режима единоличной власти.
Во второй же части вышеназванного указа (№ 23 от 25 августа 1922 г.) Дитерихс разрешил длительное время существоваший «конфликт» между Охотским краем (где действовал Бочкарев) и Камчаткой, установив, что «ввиду сложившихся особых условий военно-политического характера, допускаю временную административно-военно-хозяйственную обособленность Начальника Охотского уезда от Начальника Камчатской области с предоставлением первому прав непосредственного сношения с Управляющим Внутренними Делами». Таким образом, все действия военных и гражданских чинов контролировались теперь не из Петропавловска-Камчатского, а из Владивостока, непосредственно Управляющим Ведомством Внутренних Дел генералом Бабушкиным.
Дитерихс сменил и прежнее административное руководство края. Указом № 26 от 31 августа 1922 г. он «повелевал» «Особоуполномоченного, бывшего Временного Приамурского Правительства по Камчатской области, Бирича, уволить от занимаемой им должности Особоуполномоченного и совсем от службы». Следующим же указом (№ 27 от 31 августа 1922 г.) Правитель предписал «произвести дознание о действиях Бирича по должности Особоуполномоченного, поручив производство дознания местному мировому судье».
Для Дитерихса немаловажное значение имела перспектива расширения территории Охотско-Камчатского края, поэтому и боевые действия тех воинских частей, которые могли бы существенно расширить «белую территорию» за счет Охотского края и Якутской области, должны были получить соответствующее правовое оформление. И здесь также использовались уже известные нормы дореволюционного законодательства.
