Показательна эволюция и такого принципиального положения программы Белого дела, как непримиримая «борьба с большевизмом». Здесь можно отметить четко продекларированное властью стремление к «прекращению гражданской войны» (летом 1921 г.). Невозможно было представить себе подобные высказывания со стороны деятелей антибольшевистского, Белого движения в 1918 или 1919 гг. Выступления атамана Семенова, претендовавшего на роль единственно легитимного руководителя Белого дела и требовавшего незамедлительного возобновления военных действий с ДНР, не встречали поддержки со стороны Приамурского правительства. Трудно назвать данный факт проявлением некоего «миролюбия», ведь военные действия (Хабаровский поход) и позже продолжались. Очевидно другое – противостояние с «большевизмом» должно было происходить не только и не столько в «плоскости» сугубо военной, сколько в «плоскости» политической, идеологической.
И если говорить о возможных политических альтернативах советской власти, то нужно учесть именно это – создание белой власти на основе активного общественного движения. Здесь уже неприятие навязанных стереотипов и формально-правовых принципов (как в ситуации с атаманом Семеновым), а прежде всего попытка создания собственной власти на основе общественного представительства. Была апробирована и система «четыреххвостки», и система представительства от отдельных политических структур (Приморское Народное Собрание 1921 г.), сословных и профессиональных организаций (Земский Собор 1922 г.).
Белое Приморье с его лозунгами Православной, Соборной Руси ушло в историю. Но память о нем сохранялась и отразилась в весьма необычном свете. Спустя несколько дней после гибели Сибирской Дружины, 29 июня 1923 г. в уссурийской станице Гродеково произошло Чудо, отмеченное в книге архиепископа Мефодия (Герасимова). Настоятель местного храма писал: «По окончании литургии и по потреблении Святых Даров я читал благодарственные молитвы. Входит ко мне в алтарь казак Иван Семенович Понявкин и говорит, что на нашем храме обновляются кресты и что много собралось народу. Один из крестов обновлялся на глазах у всех.
Обновилось пять крестов; даже там, где местами золото слиняло, обновилась грунтовка желтого цвета. Обновились местами также купола, покрытые зеленою краскою и от времени побелевшие. Когда я вышел на улицу, то действительно народу собралось много. Было много служащих железной дороги и красноармейцев, которые относились с насмешкой к чуду и говорили казакам: «За сколько вам поп в одну ночь выкрасил кресты? Наверное, рублей двести взял?» Против этих нечестивцев восстали женщины и говорят: «Дадим тебе триста, выкраси в неделю». После этого три дня приходило еще много народу, и все говорили, что это дело совершил Бог, даже китайцы – и те говорили, что это «Бога сделала».
«Летом 1925 г. обновились кресты на храме в станице Поярковой Амурской области, в сотне верст от города Благовещенска. Это была трехглавая церковь, построенная еще при графе Муравьеве-Амурском, знаменитом генерал-губернаторе Восточной Сибири. Эмигрантская газета «Русский голос» сообщала, что западный крест церкви обновился с восточной стороны, восточный – с западной, а средний «весь блестит лучше нового». Обновление крестов совершилось на глазах у всех.
Дивное знамение наблюдали и с парохода, который стоял в тот день на Амуре возле станицы Поярковой. «Амурская правда» тогда ежедневно печатала «разоблачительные» статьи, доказывая, что в обновлении нет ничего чудесного, что это «влияние химической реакции, развившейся благодаря засухе»: «…народ в эти толкования не верил, да и трудно было поверить: сделанные из самых разных материалов иконы, кресты, купола на глазах обновлялись, в то время как остальные предметы под воздействием этой «химической реакции» ничуть не менялись…
Тем же летом 1925 г. обновились кресты и купола в станице Раздольной, в восьмидесяти верстах от Владивостока. В конце июня 1925 г. в Благовещенске (Амурская область) в нескольких домах произошли обновления икон. Чудо это подняло на ноги многих жителей городка, весь день 28 июня в городе звонили колокола. А еще через несколько дней на глазах у массы людей на куполах церкви Святителя Николая обновились кресты. В это время на Никольской улице оказался один активный городской коммунист. Он вскочил на бочку и стал громко обвинять церковников в «шарлатанстве». Но речь его внезапно была прервана громкими возгласами. Прямо перед большевиком начал проясняться образ святителя Николая Чудотворца, вделанный в кирпичи на воротах ограды церкви по Никольской улице.
Оратор замолчал, глядя на образ перед собой, потом изменился в лице, спрыгнул с бочки и быстро скрылся в толпе. Подходя к иконе, все видели, что насевшая на ней пыль осталась совершенно нетронутой, а икона и риза блестели сквозь нее как новые. Невидимая рука обновила святую икону, не коснувшись даже легкой пыли, которая на нее насела! Вскоре обновилась еще одна икона святителя Николая на воротах – уже по Релочной улице. В Никольскую церковь началось паломничество. Народ толпился и возле церковной ограды. Совершались исцеления. Так, одна девочка, у которой болели глаза, приложилась в храме к иконе Спасителя из дома Казанцевых, и зрение полностью к ней вернулось. Не зная, что предпринять, чтобы остановить религиозный подъем в народе, ГПУ развернуло по всему городу аресты. Арестами сопровождались чудеса и в других городах России…»
[1252].
Заключение
О Белом движении, советской власти и «исходе» гражданской войны
Проведенное исследование показывает, что политика Белого движения имела целью создание условий и предпосылок для образования завершенной, достаточно устойчивой, всероссийской государственной системы. Основным из характеризующих ее направлений было соблюдение правопреемственности, неразрывности в статусе и деятельности структур управления и в законодательной базе. Правопреемственность исходила не только от программных установок Временного правительства (деятельность которого лидеры Белого движения оценивали, в основном, отрицательно), но и в значительной степени от «дофевральской» и «дооктябрьской» России. Правопреемственность прослеживается в принятии белыми правительствами актов государственного управления, основанных на Своде законов Российской Империи, хотя и корректируемых применительно к изменившимся после февраля 1917 г. условиям, но не отвергаемых. Наиболее заметно это проявилось в формировании системы исполнительной власти, ориентировавшейся на период «Думской монархии», и судебной власти, опиравшейся на традиции судебных уставов 1864 г.
Преемственность выражалась в стремлении сохранить и персональную основу органов власти. Многие из тех, кто занимал определенные должности и в дофевральской администрации, и в период Временного правительства, в той или иной форме (пусть и на других должностях, и в ином статусе) продолжали работать в структурах белых правительств, участвовали в деятельности политических организаций, поддерживавших Белое движение (С. Д. Сазонов, В. Н. Коковцев А. В. Кривошеин, П. Л. Барк, М. В. Бернацкий, А. И. Коновалов, С. Н. Третьяков, Г. Е. Львов, Е. К. Климович и др.). Полностью сохранялся существовавший до Октября 1917 г. аппарат международного представительства – посольств и консульств, хотя и с ограниченной «полнотой признания». Белые правительства признавали все заключенные международные соглашения, финансовые обязательства как Российской Империи, так и Временного правительства. Неизменным провозглашался статус Русской Православной Церкви, утвержденный Поместным Собором 1917–1918 гг. И практически неизменными (на «дофевральском» уровне) оставались нормы гражданского, уголовного, административного, семейного права.
