Сам Ленин не питал особых иллюзий в отношении «помощи» со стороны «военспецов». «Громадный заговор, который прорвался в Красной Горке и имел своей целью сдачу Петрограда, с особенной настоятельностью поставил вновь вопрос о военспецах и о борьбе с контрреволюцией в тылу. Нет сомнения, что обострение продовольственного и военного положения с неизбежностью вызывает и будет вызывать в ближайшем будущем усиление попыток контрреволюционеров (в питерском заговоре участвовал «Союз возрождения», и к.-д., и меньшевики, и правые эсеры; отдельно участвовали, но все же участвовали, и левые эсеры). Так же несомненно, что военспецы дадут в ближайшее время повышенный процент изменников, подобно кулакам, буржуазным интеллигентам, меньшевикам, эсерам.
Но было бы непоправимой ошибкой и непростительной бесхарактерностью возбуждать из-за этого вопрос о перемене основ нашей военной политики. Нам изменяют и будут изменять сотни и сотни военспецов, мы будем их вылавливать и расстреливать, но у нас работают систематически и подолгу тысячи и десятки тысяч военспецов, без коих не могла бы создаться та Красная Армия, которая выросла из проклятой памяти партизанщины и сумела одержать блестящие победы на Востоке. Люди опытные и стоящие во главе нашего военного ведомства справедливо указывают на то, что там, где строже всего проведена партийная политика насчет военспецов и насчет искоренения партизанщины, там, где тверже всего дисциплина, где наиболее заботливо проводится политработа в войсках и работа комиссаров, – там меньше всего, в общем и целом, является охотников изменять среди военспецов, там меньше всего возможности для таких охотников осуществить свое намерение, там нет расхлябанности в армии, там лучше ее строй и ее дух, там больше побед. Партизанщина, ее следы, ее остатки, ее пережитки причинили и нашей армии и украинской (армии Советской Украины. – В.Ц.) неизмеримо больше бедствий, распада, поражений, катастроф, потери людей и потери военного имущества, чем все измены военспецов…».
Учитывая эти факты, следовало обеспечить условия, при которых «рабочие, а затем крестьяне, коммунисты же в особенности, могли серьезно учиться военному делу». «Это делается в ряде заведений, учреждений, курсов, но это делается еще далеко, далеко недостаточно. Личная инициатива, личная энергия тут многое должны еще сделать. В особенности должны коммунисты усердно обучаться пулеметному, артиллерийскому, броневому делу и т. п., ибо здесь наша отсталость более чувствительна, здесь превосходство противника с большим числом офицеров значительнее, здесь возможно причинение крупного вреда ненадежным военспецом, здесь роль коммуниста в высшей степени велика»
[1257].
Умение пользоваться опытом тех, кто не является сторонником советской власти и высокая степень доверия к тем, кто идейно поддерживает большевиков – вот главная линия в отношении к военспецам. В Циркулярном письме ЦК РКП (б) об укреплении РККА об этом говорилось четко: «Из числа офицеров за полтора года путем естественного отбора выделилась группа военных деятелей по большей части которые с преданностью и самоотверженностью служат делу рабоче-крестьянской России. Сотни и сотни этих офицеров погибли в первых рядах, сражаясь бок о бок с нами против белогвардейцев. Сотни и сотни таких офицеров остаются в рядах нашей Красной Армии и служат ей верой и правдой. Само собой понятно, что эта часть офицерства заслуживает величайшего уважения со стороны рабочих и что для нее мы должны создать такие условия существования, при которых они имели бы полную возможность применить свои способности в деле строительства пролетарской армии.
Но нельзя забывать и о том, что большинство так называемых военных специалистов принадлежит к другому, враждебному нам классу, что буржуазия стран Согласия систематически подкупает и развращает этих военных специалистов. В момент, когда на том или другом фронте неудачами наше положение поколеблется, иногда начинаются эпидемии измен со стороны военных специалистов. События на Красной Горке, в Кронштадте и на Петроградском фронте вообще показали, как широко развита измена известных кругов военных специалистов. Закрывать на это глаза было бы величайшим преступлением. Чем большую власть мы в интересах дисциплины отдаем командирам воинских частей, тем больше обязаны мы в оба следить за их политической лояльностью. Надо по всей России создать положение, при котором всем военным специалистам было бы ясно: те из них, которые честно служат рабоче-крестьянской России, – тем честь и место, но кто идет к нам с камнем за пазухой, кто пытается использовать свое пребывание в армии для организации контрреволюционных ячеек, – тем беспощадный красный террор».
Поэтому, основной задачей становилось (как, впрочем, и в других областях управления и государственного строительства) воспитание и надлежащая подготовка собственных военных кадров, военных специалистов пролетарского происхождения и партийной «закалки»: «…Нужно пробудить в самых широких партийных кругах интерес и любовь к военному делу… Командиры полков и батальонов в большом количестве мест уже выдвигаются в коммунисты… В течение нескольких месяцев мы должны добиться того, чтобы все командиры батальонов, полков, а по возможности и бригад, и дивизий, были из числа надежных сторонников рабоче-крестьянской России…». И, разумеется, особое значение приобретала и роль «наших военных комиссаров», которые «обязаны в связи с переживаемым моментом усилить надзор и контроль над военными специалистами…».
Степень «патриотических» настроений, которые приводили бы военных специалистов на службу в РККА, отнюдь не переоценивались. В начале 1918 г. «политическая обстановка была такова, что позволяла надеяться на большую лояльность старых военных специалистов. В борьбе против немцев многими из этих специалистов руководили чувства патриотизма. Теперь наступает другая эпоха. Гражданская война принимает самые обостренные формы, приближается в буквальном смысле слова решающий момент. Теперь больше чем когда бы то ни было мы должны иметь на командных постах людей, на которых рабочий класс и наша партия в критическую минуту могут положиться»
[1258].
Отличительная черта гражданской войны в том, что она ведется со значительной долей импровизации, и далеко не всегда с учетом общих «правил» стратегии и тактики. Большое значение приобретает здесь не столько учет ресурсов (людских, экономических, военно-технических), сколько учет психологических особенностей, настроений местного населения и многочисленных общественно-политических факторов.
Уместно ли включить в перечень причин поражения Белых армий значение «иностранной военной интервенции», которая подорвала доверие к белой власти со стороны местных «патриотически настроенных слоев населения»? Ведь, к сожалению, интервенция, помощь со стороны иностранных государств далеко не всегда воспринималась местным населением негативно. Многие были убеждены, что «придут иностранцы – наведут порядок». К тому же белая пропаганда достаточно четко отмечала, что помощь стран Антанты представляет собой «помощь союзников» еще по периоду Первой мировой войны, в отличие от большевиков – «агентов Германии».
