Следует отметить, что еще до «польской бригады» в составе Добровольческой армии в 1914 г. Верховный Главнокомандующий Великий Князь Николай Николаевич разрешил формирование польских добровольческих легионов в составе Российской армии. В мае 1917 г. «Съезд военных поляков» в Петрограде принял решение о формировании польской армии («начиная с корпуса»), предназначенной «для войны против центральных европейских государств». Армия не должна была «вмешиваться в дела внутренней политики России», и в ней, в отличие от «демократизированных» воинских частей, не вводились солдатские комитеты. Был создан «высший военный польский Исполнительный Комитет (Начполь), ставший управляющей структурой для польских формирований в России. Приказом Главковерха Корнилова (от 26 июля 1917 г.) командиром корпуса назначался кавалер ордена Св. Георгия 4-й степени и Георгиевского оружия генерал-лейтенант И. Р. Довбр-Мусницкий. Его начальником штаба был генерал-лейтенант В. П. Агапеев, будущий участник Белого движения. К январю 1918 г. в корпусе числилось около 30 тысяч человек, формировались пехотные (три стрелковых дивизии), кавалерийские (уланский полк) подразделения, артиллерия, инженерные части. В январе 1918 г. части корпуса оказывали сопротивление отрядам Красной гвардии под Бобруйском. Довбр-Мусницкий отказывался признавать польские социалистические организации, действовавшие при поддержке большевиков, и позднее, в Польше, был одним из главных противников социалиста Й. Пилсудского. В то же время командир польского корпуса согласился «безусловно подчиниться» созданному под эгидой Германии в Варшаве т. н. «регентскому правительству». С представителями немецкого командования был заключен договор (21 марта 1918 г.), согласно которому корпус от регентского совета переподчинялся Варшавскому генерал-губернатору немецкому генералу Безелер и подлежал поэтапной демобилизации. Попытки части офицеров и солдат корпуса пробиться на Дон или в Поволжье, чтобы продолжать борьбу против Германии и большевиков вместе с Чехословацким корпусом или Добровольческой армией, Довбр-Мусницкий пресекал, считая их совершенно невыполнимыми. Под немецким давлением Варшавский регентский совет освободил воинских чинов от присяги, а корпус к июлю 1918 г. был расформирован (за исключением подразделений, несущих полицейскую службу на оккупированной немцами части Белоруссии). По мнению генерала Агапеева, «надежды многих русских на то, что польские и чехословацкие части помогут нам в борьбе с большевизмом для избавления от него России, не оправдались. Основной идеей чехословацких и польских формирований было сорганизоваться, с тем чтобы самим выйти из того хаоса, в который они попали. Для достижения этой цели поляки имели возможность выбрать более короткий путь – сговориться с австро-германцами; чехословакам пришлось искать кружной путь через Сибирь».
Немаловажным для понимания российско-польских отношений в «противостоянии большевизму» нужно считать факт переговоров, которые вел генерал Алексеев из Новочеркасска, через командированных офицеров, с офицерами штаба корпуса Довбр-Мусницкого в январе 1918 г. Согласно донесениям аппарата Ставки Главковерха (телеграмма в ВЧК от 19 января 1918 г.), Алексеев добивался переезда корпуса на Дон и его участия в боевых действиях против красногвардейских отрядов, сосредоточенных на границах Донской области. Однако эти переговоры закончились безрезультатно.
Отношения Польши с ВСЮР могли существенно улучшиться во время «похода на Москву». В сентябре 1919 г. в Таганрог была направлена польская миссия во главе с генерал-лейтенантом Российской Императорской армии, кавалером ордена Св. Георгия 4-й и 3-й степени А. Карницким. В состав делегации входили дипломатический секретарь Соколинский, поручик Михальский (будущий глава польской миссии в Крыму в 1920 г.), адъютант генерала Карницкого поручик И. Радинский и князь Любомирский. Делегация была официально «наделена почти неограниченными полномочиями, вплоть до права на заключение оборонительного и наступательного союза против большевиков»
[355].
На торжественном приеме по случаю прибытия в Таганрог польской миссии Деникин приветствовал «возрождение Польши и наш будущий кровный союз» как новый этап российско-польских отношений: «После долгих лет взаимного непонимания и междоусобной распри, после тяжелых потрясений мировой войны и общей разрухи, два братских славянских народа выходят на мировую арену в новых взаимоотношениях, основанных на тождестве государственных интересов и на общности внешних противодействующих сил».
В белой прессе того времени союз Польши и России всячески приветствовался. Например, в альманахе «Накануне» была опубликована статья «близкого к официальным кругам Польши» Ф. Равиты, отмечавшего характерный для осени 1919 г. интерес к возможному созданию союза славянских государств Восточной Европы, ориентированный на сотрудничество с Россией: «Вместо громадной по протяжению русско-германской и русско-австрийской границы, которая благодаря своей исключительной важности, естественно, привлекала особое внимание и бдительность Российского правительства, между Россией и немецкими государствами могучей стеной стала славянская Польша, быстро идущая по пути возрождения своего былого значения и могущества. Искренне дружественная России славянская Польша, которая никогда не забывала, что если в исторической жизни обоих народов и были трения, то это была вражда правительств, а не народов, слишком между собой близких и родственных и никогда этой близости не забывавших. На обломках Австрийской империи воскресли Сербия, Чехия и Венгрия, последняя хотя и не славянская, но, судя по главным политическим течениям государственно мыслящих венгерских элементов, весьма склонная примкнуть к союзу славянских держав, особенно в предвидении возможной борьбы с общим врагом – «германизмом». Именно против этих главных врагов – «германизма» и «большевизма» – должно было быть направлено русско-польское сотрудничество.
Опасность «возрождения германизма» признавалась весьма вероятной, даже несмотря на поражение Германии в Первой мировой войне, поэтому сотрудничество России и Польши считалось неизбежным: «Ходом истории в Европе, на развалинах немецких империй, возник… ряд славянских держав. Польша, Чехия, Юго-Славия сплошной полосой тянутся от Северного моря до Адриатического. Этот славянский барьер отделяет Россию от группы немецких государств, правда побежденных и разгромленных в результате войны, но насколько этот разгром является окончательным для воинствующего германского милитаризма, покажет будущее… Мы воочию видим реализацию желаний лучших славянофилов, к которым мы все привыкли относиться как к мечте: союз славянских земель от моря и до моря. Надо полагать, что и Россия не откажется принять протянутую ей братскую руку, и в недалеком будущем мы увидим в Европе могучий общеславянский союз, который смело и грозно сможет встретить всякую грозу, откуда бы она ни шла».
В статье также оптимистично заявлялось: «Польский народ сразу понял всю опасность большевизма и, подавив его у себя, начал открытую борьбу с внешними антигосударственными элементами. Польские войска очистили уже Литву и часть Белоруссии и вместе с Русской Добровольческой армией генерала Юденича образуют один общий противобольшевистский фронт на Западе (имелся в виду так и не осуществившийся военный договор в Риге 26 августа 1919 г. между представителями Северо-Западной армии, Западной Добровольческой армии, армий Прибалтийских республик и Польши. – В.Ц.). Поляки слишком хорошо понимают, что большевизм – враг общий как России, так и Польши». «Конечно, – указывалось в статье, – ни о каких захватных стремлениях тут не может быть и речи. В вопросе о своей восточной границе Польша ничего не требует, кроме областей, по своему этнографическому составу естественно ей принадлежащих»
[356].
