— Пристегнулись? — глянул на нее мельком.
— Пристегнулись, — в свою очередь заметила его красные глаза, видимо, не спал.
— Сейчас я завезу вас в отель, а сам съезжу в больницу.
— Жень, я…
— Потом поговорим, — оборвал жестко, в своей манере.
В больнице был спустя три часа. И первым делом направился к лечащему врачу, а уж потом пошел к Семену.
— О, Евгений Федорыч, — улыбнулся тот, — быстро же ты…
— И вы, быстро, — оценил его болезненный вид. — С врачом мы решили.
— Вы решили? — усмехнулся.
— Да, Семен Аркадьевич, именно мы. Я и он. Первую операцию перенесете здесь, так как ждать уже нельзя. А как более или менее придете в себя, поедем в Москву для дальнейшей трансплантации.
— Лизка будет чувствовать себя обязанной.
— И хорошо, может, тогда у нее голова наконец-то включится, и она прекратит этот детский сад. В её чувствах к себе я не сомневаюсь, хреново, что она в моих сомневается. Но это поправимо. Вы же в курсе, у нас скоро второй появится.
— В курсе, — закивал. — Но ради меня так заморачиваться не стоит…
— А ради кого или чего тогда стоит? Знаете, Семен Аркадьевич, обо мне ходят в основном не очень хорошие слухи. Наверно, потому что я никогда не афиширую того, что сделал хорошего. А я делал и делаю. Но меня так отец учил. Делай добро и бросай его в воду. Молча, принимай благодарность, но никогда не терпи дерьмо в ответ. Так и живу. А с вами вообще особый случай. Я вам свою жизнь задолжал, не говоря уже о том, что вы отец моей будущей жены. И ваше желание всё скрыть, вот руку на сердце положа, один из наитупейших поступков, какие мне довелось знать. На этом все препирательства на тему «стоит — не стоит» прекращаем.
— Умеешь ты убеждать, Соколов, — сложил руки в замок, чтобы не тряслись.
— Значит, договорились?
— А у меня есть выбор?
— В общем-то, вы правы, выбора нет. И да, готовьтесь к переезду в другую палату, здесь херово как-то, — огляделся. — Даже телика нет.
— Ладно, ладно. Тапочки, кроссворды в зубы и вперед, я понял, — засмеялся.
— Да. Приятно иметь дело с согласными людьми.
— Поезжай к ней, а, — посмотрел на него с мольбой, — запуталась девка. Вконец запуталась. Вчера примчалась как малахольная, слезы текут, вся дрожит, ужас. Ей ведь без тебя не справиться.
На что он кивнул, затем пожал руку Семену и поехал в отель.
Лиза встретила его, сидя на диване. В махровом халате, с собранными в тугой узел влажными волосами и очень, очень бледным лицом, до того бледным, что Соколову стало не по себе.
— Пашка где? — подошел к дивану.
— В спальне смотрит мультики, — подняла на него затравленный взгляд.
— Плохо себя чувствуешь? — сел рядом.
— Нормально. Ты был у отца?
— Был. И обо всем договорился. Завтра состоится первая операция, потом время на восстановление, дальше повезем в Москву. Новая почка у него будет.
— Господи, — прикрыла глаза.
— Давай так…
— Нет, — мотнула головой, после чего вдруг забралась к нему на колени, села лицом к лицу, — дай я… сначала.
— Внимательно слушаю, — сейчас же нырнул руками под разъехавшиеся полы халата, оказывается, на ней ничего нет.
— Ты теперь будешь думать, — начала с трудом, — что я с тобой из-за денег. Что если бы не отец, то… — кое-как вдохнула, ибо слезы душили. — Просто, именно так все и выглядит.
— А ты не из-за денег? — улыбнулся, после чего развязал халат.
— Жень, — хотела было прикрыться, только он не позволил.
— Скажи мне сейчас, глядя в глаза, что любишь, — осторожно повел пальцами по правой груди, задел сосок, отчего Лиза вздрогнула, все-таки грудь стала болезненно чувствительной. — Ну?
— Люблю. Но…
— Всё, больше ничего не говори, остальное ненужный мусор. Думаешь, не будь у твоего отца таких болячек, я бы остался сидеть на жопе ровно в Москве? Думаешь, позволил бы тебе вернуться в лесную избушку? Или что еще отвратительнее, позволил славному сыночку дядя Коли за тобой приударить? Ошибаешься, — дотронулся до второй груди и вдруг ущипнул, заставив Лизу ойкнуть, — угу, милая, это тебе за Шурочку, за то, что побежала к нему за помощью. Я бы тебя еще и выпорол за моего дорогого братца, но пока нельзя.
— А с Кириллом-то, что не так?
— С ним всё как всегда, в принципе, — привлек Лизу к себе, — говнюк пялил Ксению, плюс позволил тебе сбежать.
— Ты с ним поссорился?
— Уволил. Так уж вышло, что меня окружают не очень благонадежные люди.
Тогда Лиза хотела перебраться на диван, но Евгений лишь сильнее прижал ее к себе:
— Хватит, — припал губами к шее, скользнул по коже кончиком языка, — я люблю тебя, ты, как мы выяснили, любишь меня, значит, пора расслабиться.
— Пора, — сама отыскала его губы.
Но не успели они отключиться от реальности, как со стороны спальни донесся голос Паши. Соколов сразу же усадил Лизу рядом с собой, а ногу предусмотрительно закинул на ногу, чтобы не светить состоянием крайней завлеченности происходящим.
— Папа! — подбежал к отцу. — А вы чего тут септитесь?
— А у нас с мамой есть секреты, — улыбнулся, — вот и шепчемся.
— Мне рассказете?
— Когда научишься говорить «ш», тогда и расскажем.
ЭПИЛОГ
Семь месяцев спустя…
— Доброе утро, — раздалось в тишине.
— Ой, — Лиза подняла голову, убрала с лица налипшие волосы и уставилась на будильник. — Десять часов! А Пашка ел?
— Ел, ел, — Женя сидел рядом, в руках держал планшет. — Семен Аркадьевич сейчас с ним внизу, в домино играют.
— А он лекарства, интересно, не забыл принять.
— Твой отец в этом плане как швейцарские часы, Лиз. Как она? Тоже спит? — глянул на большой живот жены.
— Угу, всю ночь сводила меня с ума. Там внутри наверно уже не органы, а суповой набор. Скорее бы родить, ну, никаких сил, — попыталась подняться, да не вышло.
— Катится Колобок по лесу, — усмехнулся, не отрываясь от экрана.
— Да ну тебя… — со второго раза все же поднялась.
— Через час приедет мебель в детскую.
— Блин, — посмотрела на себя в зеркало, — какой кошмар. С Пашкой я так не опухала.
Тогда он отложил планшет, быстренько поднялся, подошел к жене, а в следующее мгновение стянул с нее ночную сорочку.
— Ты опухла только в двух местах, — накрыл ладонями раза в два увеличившуюся грудь, — тут, — дальше спустился к животу, — и здесь, хотя, — прижался пахом к ягодицам, — там тоже слегка. А еще у нас не было секса уже два дня. Чувствуешь, как он возмущен? — напряг и без того напряженное достоинство.
