Сын сидел на кровати в наушниках, с телефоном. Как увидел меня, тут же всё снял, отложил, что характерно, побледнел.
— Давай, — опустился на его стул, который подозрительно скрипнул подо мной, — рассказывай.
И мы застыли, глядя друг на друга. Андрей сдался первый.
— Я только один раз попробовал! — а глаза тотчас покраснели, носом зашмыгал. — Клянусь, больше не буду! Мне вообще не понравилось.
Вот это да! Сам всё вывалил, зато мне теперь не надо голову ломать, как вывести поросёнка на чистую воду.
— Прости, что ты попробовал? — изобразил искреннее недоумение.
На что Андрей оторопел, захлопал непонимающими глазами.
— А тебе разве не рассказала… — пробормотал с трудом.
— Кто и что мне должен был рассказать? Я пришел узнать, как ты уроки с Алисой сделал. Но, смотрю, у тебя есть новости куда интереснее.
Мой ребенок вдруг весь сник, засопел, взгляд опустил:
— Верхов меня сигаретой угостил, — прошептал. — А сегодня принес целую пачку, я её у него купил.
— Вот, значит, как, — подался вперед, отчего кресло заскрипело громче. — И кто же мне должен был об этом рассказать?
— Никто.
— Где пачка?
— Нигде.
— Андрей, ты меня знаешь, я не люблю повторять дважды. Даю последний шанс или сейчас твой телефон вместе с планшетом полетят в окно.
— Эта, как её… новая нянька нашла пачку и забрала.
— Во-первых, не «эта, как её», а Алиса. И она не твоя нянька, она просто решила помочь тебе с уроками. Что до сигарет, давай-ка здесь и сейчас, — подавил-таки в себе желание устроить ему хорошую трепку, — договоримся. Больше ты не берешь в рот эту дрянь. Никогда.
— Говорю же, мне даже не понравилось.
— Даже если бы понравилось. Курево — это отрава, к которой человек привыкает, а потом не может бросить. Тебе показать, что потом происходит с легкими?
— Я уже видел. Нам в школе показывали фильм.
— А ты решил, что фильм ерунда и на самом деле курить круто?
— Ничего я не решал, просто захотелось попробовать. Я даю слово, что больше не буду.
Ну, хотя бы честно.
— Хорошо, поверю.
В ответ он поднял голову, посмотрел на меня резко просветлевшим взглядом. Видимо, в чем-то Алиса права, я порой перебарщиваю.
— Теперь расскажи, как уроки сделал. Алиса тебе понятно объясняла?
— Да, хорошо объясняла. Но она зануда. Заставила два раза русский переписывать. Почерк ей, видите ли, — скорчил гримасу, — не понравился.
— И правильно. Твой почерк давно никому не нравится, особенно учителям. Признайся, она же лучше донны Пер… — вот блин, — Беллы Эдуардовны?
— Лучше. Но зануда! — снова за своё.
— Ладно, иди обедать.
— А ты пойдешь?
— Нет, мне работать надо. Но ужинать будем вместе.
По пути в кабинет снова столкнулся с ней. Алиса искала Димку. И я поспешил ответить на ее немой вопрос:
— Посмотри в малой гостиной, он, скорее всего, там, — указал на дверь.
Алиса кивнула, притом обдала таким взглядом, что у меня во рту пересохло. Может, я чего-то не догоняю? И опять вернулось то скверное чувство, тот страх, что я мог приютить дома волка в овечьей шкуре. Да, ведет она себя более чем разумно, вежливо, спокойно. Поистерила немного в самом начале, но если брать во внимание всё с ней случившееся, истерила она не без причины.
— Я бы хотел узнать о тебе больше информации, — едва не коснулся её, когда проходил мимо. — Иначе не смогу помочь.
— Я расскажу всё, что захочешь, — застыла в паре сантиметром от меня, но в глаза предпочла не смотреть. Зато я смотрел на нее сверху вниз, видел, как пульсирует вена на шее, как грудь вздымается при каждом вдохе. И досмотрелся до того, что словил самый натуральный стояк.
— В таком случае приходи в кабинет после обеда.
В кабинет не зашел, а скорее ворвался, где скорее заперся и рухнул на диван. Это бред какой-то, сущий бред! Ей восемнадцать, твою мать! Восемнадцать! Вот он — главный и единственный аргумент, чтобы даже мыслей грязных не было, не то, что стояков. У нас разница в двадцать лет. Она мне в дочери годится. И с какой вообще стати я об этом думаю? Во-первых, я ее не знаю, во-вторых, у бедолаги и так психологическая травма из-за ублюдка отчима, в-третьих, что может связывать взрослого мужика и молоденькую девчонку, которая только-только школу окончила? Какие общие интересы? В общем, хватит херней страдать, надо думать, как с ней быть дальше.
— Алло, — набрал своего юриста. — Ты ознакомился с информацией? Да, сегодня я постараюсь узнать больше. Но ты тоже не расслабляйся, задействуй знакомых в органах. Я понимаю, что на руках ничего.
Н-да… на руках у меня действительно ничего. Если попробовать восстановить паспорт, то Алисе придется засветиться. Однако, не зная, что собой представляет этот хрен Венес, лучше не рисковать. Сейчас, если у тебя есть связи, у тебя есть и власть. У него связи такие, о каких мне и мечтать не приходилось. Вдруг в дверь раздался стук, и я машинально посмотрел на часы. Ого, уже сорок минут прошло. Это наверняка она.
Глава 25
Но каково было удивление, когда на пороге обнаружил Риту с подносом.
— Я не просил, — но все же пустил ее. Горничная провиляла бедрами до стола, опустила на него поднос.
И я невольно начал сравнивать. Ведь Алиса так себя не ведет, она не крутит передо мной задницей, не строит глазки, не пытается флиртовать, не находится здесь столько времени, сколько эта вертихвостка Рита. Но! Алиса не боится касаться меня, уже второй раз я ощущаю ее руки на себе. И эти прикосновения словно жалят.
— Моя гостья была за столом? — посмотрел на Риту привычно строго.
— Да, была. Ей всё понравилось.
— И где она сейчас?
— У себя, полагаю.
У себя, значит. А почему не пришла ко мне? Я же просил.
Пока запихивал в себя еду, продолжал думать о ней. Может, из-за недостатка информации меня так корежит? Я всегда должен знать, что делаю, всегда должен быть в курсе происходящего. А тут не знаю нихрена. После обеда, вкуса которого даже не понял, отправился на поиски Алисы. Нашел ее в той самой малой гостиной. Она играла с Димкой и Андреем в карты, в «Туалет». Каждый поочередно вытягивал по карте из разбросанной колоды, на которой шалашиком стояли другие две карты. И надо же, мой старший сын впервые заинтересовался миром живых людей, а не виртуальных персонажей. Девушка осторожно вытянула свою карту, после чего обернулась:
