- Черт, они здесь должны быть! – воскликнул мужской голос.
- Ага. И где? Ни одно окно не разбито, на воротах замок…
- Может этот громила двери мастерски в скрывает…
Шаги совсем рядом, вспыхнуший свет. До нас он не добрался, только полосками, которые расчертили Васькино лицо пополам. Что-то падает громко, звенит – наверняка ведро. Мат трехэтажный. Но подвалы у казеных зданий такие, что черт ногу сломит. Парни сдаются и уходят наверх, гду судя по всему ищут товарищи. А ещё минут через десять воцаряется тишина. Мы стояли внизу ещё полчаса. А потом наверх поднялись, Васька сразу же притащила аптечку.
- Точно никого нет, - сказала Васька. – Давай я тебя обработаю.
Рана и правда была так себе, царапина, бывали и страшнее. Ещё один шрам в мою копилку. Однако кровищи натекло, полотенце промокло. Васька сглотнула и побледнела.
- Я сам могу, - предложил я. – Тебе необязательно.
- Нет уж… Зашить правда, не сумею.
И решительно заработала. Отбросила полотенце, промокнула ранку. От души залила её перекисью. Если честно, то я и правда мог все это сделать сам, но уступить мне не сложно – чем бы дитя не тешилось. Дитя же следом не пожалело зеленки, и я буквально взвыл.
- Блядь! – вырвалось у меня. – Блядь, блядь!
- Прости, - прошептала она и попятилась назад, держа в руках бутылек зеленки, наверняка – пустой. После меня то. – Я привыкла детям зеленку…
- Блядь, - снова повторил я. – Мне жалко детей! Давай уже, бинтуй, пока не влила в рану раскаленное олово!
На руке разводы подсыхающей уже крови, и насыщенно зелёные подтеки прям до самых пальцев. Блядь. Нет, я не матерюсь, это принципы почти, но вот последние дни… И Вася… Пальцы у неё сейчас тряслись не на шутку, но руку она забинтовала. Потом пискнула и снова назад попятилась.
- Я подобрел, - проворчал я. Зеленка и правда уже переставала жечь. – Можешь не убегать. Но в казино придётся идти зелёным.
- А может, не нужно? Стреляют… останемся в садике, как стемнеет, уйдём. Кустов в моем районе навалом.
- А потом? Потом что? Ты будешь прятаться всю жизнь и приходить в свой садик по ночам, через окно? Проблемы надо решать. Я… бегать устал. Пойду в пекло и хрен с ним.
Васька снова шагнула ближе к кушетке, на которой я сидел. Вытащила спиртовую салфетку из упаковки и принялась тереть зеленку залившую пол руки. Выходило не очень, больше размазывала.
- Хватит, - сказал я. – Всё нормально.
- Страшно просто… - прошептала она. - Вот так подстрелят, и так меня и похоронят, не удовлетворенную…
И всхлипнула. Я глаза закатил, кому чего, а Васька о своём. Она же решила, молчу, значит согласен. Коснулась моей макушки, удивительно, что не прямиком в штаны полезла, моя решительная хорошая девочка, тихоня.
- Колючая уже, - задумчиво проговорила она. – И щетина, и ёжик на голове. Наверное, приятно чувствовать… кожей.
Она стояла совсем близко. С подранным давеча платьем она попрощалась, теперь джинсы безразмерные и мешковатая рубашка. Я расстегнул пуговицы и развёл полы в разные стороны. Плоский живот, аккуратная ямка пупка, пуританский лифчик. Интересно, она так и носит в нем расписку? Даже проверить потянуло. Но вместо этого я чуть наклонился и потерся головой о её живот.
- И правда, приятно.
Дальше я решил с собой не сражаться. В конце концов я планировал провести здесь не меньше часа… есть ли способ провести время приятнее? Васька видимо решила, что я сомневаюсь, и пошла ва-банк. Расстегнула свою шеринку. На животе осталась красная полоска – грубая ткань джинс впечаталась в кожу. Нехорошо. Ничего не должно портить совершенство, пусть и такое сумасшедшее. Потёр пальцем, а потом и вовсе языком лизнул. Кожа чуть солоноватая, спасибо жаркому июню. Это мне тоже нравится. И вообще удивительно, но в этой тонкой и чудаковатой девице мне нравится слишком много. Так много, что это пугает.
- Не думай только, пожалуйста! – просит Васька. – Ты слишком много думаешь, от этого все проблемы.
Попыталась снять джинсы, неловко согнувшись, застряв ногой в штанине. Чуть не упала, пришлось придержать за руку, усадить кушетку рядом.
- Дай сам.
И выдернул ногу из штанин одним движением. Запал Васьки пропал будто, или она наконец своей решительность испугалась, ноги подтянула, коленки обняла, и сидит, смотрит.
- Я тут пять лет работаю, - наконец сказала она. – Не думала конечно, что займусь здесь сексом…
- Ты можешь этого не делать, - приподнял бровь я.
И вдруг испугался даже – в вдруг она скажет вот и славненько, встанет, джинсы свои обратно наденет и все? Потому что понял, что не хочу, не могу останавливаться. Не насиловать же её, и правда… конечно, глядя на мою выразительную внешность, многие предполагали, что именно так я сексом и занимаюсь. Но… зачем брать силой то, что и так дают с превеликой охотой?
Я осторожно взял её стпуню. Такая маленькая, особенно, по сравнению с моей рукой. Беленькая. С чего я вообще решил, что имею право её трахать? Хотя с чего я вообще решил, что решил…
- Страшно, - шёпотом сказала Васька. – Но все равно, хочется…
И пальчиками ног пошевелила. Это было забавно. И неожиданно, возбуждающе. Да, слишком долго у меня бабы не было, ещё немного, и начну трахать все, что движется. А что не движется, то двигать и… Как в анекдоте.
- Я не сделаю тебе больно, - мой голос охрип.
- Я тебе верю.
Вот зря же верит! Нельзя верить человеку, который первый раз убил в семнадцать. Причём достаточно хладнокровно, и то, что человек был дерьмом меня не оправдывает. А Васька такая маленькая, блядь! Такая тонкая! Сношаться настолько разным особям нужно запретить законодательно…
Но я понимаю – сексу быть. Даже если не сегодня, завтра, послезавтра… Хотя мой организм яростно напоминает – лучше бы сегодня. Но… не об этом речь. Я не хочу, чтобы Васька чувствовала себя ответственной за самое ожидаемое ею событие этого года. Секс. Она же принцесса, мать вашу. Её надо добиваться, желать. Я её желаю, да. Правда бежал бы сломя голову прочь, но только руки вот уже сами к ней тянутся…
Боюсь наваливаться на неё своим телом. Сто килограмм мыщц это не шутки, когда под тобой такая крошка. Притягиваю её к себе, сажаю на колени. Рубашку снимаю. Руки тонкие, ключицы торчат, провожу пальцем по спине – чувствую каждый позвонок. Нет, впечатление тощей она не производит, просто кажется такой хрупкой, что страшно. Спускаю бретельки лифчика с плеч. Целую плечи, ключицы, к груди спускаюсь… Васька стонет и обнимает обеими руками мою шею, прижимая ещё ближе к себе. Блядь, надолго так моего терпения не хватит, а у человека ведь ожидаемое событие… Ответственность, сука…
Терпение Васьки тоже на исходе. Тащит мою футболку наверх, послушно поднимаю руки, освобождаюсь от надоевшего предмета одежды. Теперь чувствую ещё острее, кожа к коже. Лифчик, не удерживаемый бретельками висит, я вижу краешек соска. Васька выгибается, лифчик расстегивает.
