- Возбуждаться не стыдно тоже…
Грудь у меня маленькая, и этого я тоже стеснялась. Но сейчас-то понимаю, что это гораздо удобнее. У меня острый дефицит рук и губ Елисея, поэтому то, что он может втянуть в рот сразу почти половину груди неоспоримый плюс. Он чуть прикусывает сосок, стону. Я хочу медленне, да. Хочу изучить его тело, налюбоваться им, но мне самой изменяет выдержка. Приподнимаюсь, обхватываю его член рукой – я первый раз его касаюсь… направляю в себя. И медленно сажусь. И чувствую, как… натягиваюсь. Да, именно так, хоть слово и не слишком красиво в данном аспекте. Зато подходящее. Я его обхватываю собой. И чувствую каждым миллиметров. И он слишком большой, да. Когда я сажусь полностью, кожа к коже, внутри меня разливается лёгкая тягучая боль. Но она мне нравится тоже. Когда я начинаю двигаться, она стихает, отодвигается на задний план. Теперь меня очень беспокоит, как у меня получается. Это мой первый опыт наездницей, наверняка я совершенно неопытна и нелепа… Но в глазах мутанта туман, он тяжело дышит, и словно не может перестать меня касаться. Я начинаю верить, что и правда нравлюсь ему. Возбуждаю, пусть я и нелепа.
- Хочу, чтобы ты сверху был, - прошу я.
Не потому, что я устала – Елисей начал помогать, подхватывая под бедра, а силы в нем немерено… Просто хочу максимального контакта. Хочу обнимать его и целовать.
- Я раздавлю тебя, - предупреждает он.
- Поросенок же не умер… И мне ничего не станется.
Он ловко, одним движением переваливается, подхватив меня под ягодицы. На какое-то мгновение мне и правда дыхание перехватывает, а потом он опирается о локти. Я обхватываю его руками и ногами. Крепко-крепко, так, что и при желании не оторвать. Глажу пальцами тот самый шрам, что так близко к сердцу, под самой лопаткой… целую его губы. Чувствовать его язык в своём рту, и член в своём влагалище одновременно это… боюсь, что не сумею подобрать слов. Такого у меня не было никогда, и, наверное, не будет. Такого, что на каждое движение, сноп искр, и кричать хочется, от того что сладко и больно, невыносимо просто… Сдерживаться я перестаю, и кричу прямо в его рот, задыхаясь в этом крике, в своих ощущениях, цепляясь ему за плечи…
Он сразу переворачивается обратно, и я лежу на нем, он обнимает меня, так крепко, что дышать тяжело, но я не жалуюсь. Я берегу и коплю секунды.
- Ты знаешь, какая у меня мечта? – спросила я, чтобы не молчать уже больше. – Я хотела уехать. Нет, бросить маму и город мне не хватило бы духу. Я хотела на год… я деньги копила. Набрала много, по своим, разумеется меркам. Но все равно не хватает, я же мечтаю обогнуть землю. Я даже маршрут составила, продумала, во всех мелочах…
- Я дам тебе денег, - говорит мутант куда-то в мой висок.
- Не нужно… Тогда цель потеряет свою прелесть. Мне просто поделиться хотелось…
Я встала, хотя вот будь моя воля, я так и жила бы, на мутанте. Пошла на кухню, подобрала свои вещи. Не чтобы одеться, как-то глупо уже стыдиться, наверное… Там, в крошечном внутреннем кармашке, который даже на молнию закрывался, сложенная квадратиком расписка, потрепанная уже, но все буквы читаемы.
- Знаю, для тебя это все было глупой шуткой, - я вернулась в комнату и протянула. – Но для меня это документ. Обязательство, которое ты выполнил. Так что… забирай, так будет правильно.
Он взял расписку, покрутил. Понял наверное все… по моему тону, по слезам, которыми блестели глаза. Молча поднялся, подобрал свои брюки, надел на голое тело.
- Меня и правда Елисей зовут, мама девочку хотела, получился я. И принца из меня не вышло… - сказал наконец он. – И фамилия в расписке настоящая.
- Уже неважно… Ты уезжай. И небезопасно тебе, и вообще… Долго прощаться плохая примета.
- Почему?
- Я не могу так, Елисей. Вот сегодня ночью я это и поняла. Ты скажешь мне, что больше не убиваешь… сегодня ночью убивал. Я не вправе судить, да. Ты меня спас. Но легче не становится. И маньяк твой… Ты его простил?
Елисей промолчал. Значит, я правильно поняла. Он его сегодня отпустил. Может, ради меня. Скорее всего, даже… я же говорила, что мой мутант деликатный? И чем не принц? Принц. Только из какой-то очень страшной сказки… той, что хорошим девочкам не рассказывают. Господи, как не хотелось, чтобы он уходил! И одновременно понималось, так правильно будет. Где я, где он… работающим на восстановленной кирпичке, пока я отбываю повинность в саду, я Елисея представить не могла. Мы, как параллельные прямые, которые вдруг сошли с ума и все же соприкоснулись… и снова пошли прямо, в одну сторону, но каждый по отдельности.
- Ты уезжай, на пару недель. Родители твои в круизе, их Гена на проходящий мимо пароход загрузил и отправил подальше… и ты уезжай. Тут пока… Влад все подчистит, что пропустили. Потом станет безопасно.
Я подумала, что Влад наверняка уже мчит от города на машинке, которая в сотни раз жигуленка приличнее, но промолчала. Иногда нужно уметь просто молчать.
- Хорошо, - сказала я. – Пока. То есть, прощай.
И дверь за ним закрыла, словно могла она защитить от того, что изнутри глодало. Я забралась в постель, которая ещё Елисеем пахла, накрылась с головой одеялом и разревелась наконец. По Лешке плакала, я ведь даже не спросила, куда Елисей его увёз, так бы совершила анонимный звонок в полицию, и похоронили бы по человечески… Оплакала Лину, которая была жива, но безвозвратно для меня потеряна. Меня мучило то, что убийство Лёши останется ненаказанным, но и представить Лину в тюрьме я не могла. Она же девочка… с ножиком. Плакала по своим дошколятам, которых так и не смогла проводить во взрослую жизнь. Нужно будет накупить им вкусняшек и сюрпризов, и поздравить каждого… И наконец плакала по себе. По своей одинокой старости, а она точно такой и будет, как вообще к себе кого-то подпустить, после того, как я знаю, бывает с ним одним? Когда уже рассвело, я опухшая от слез, с охрипшим горлом, одним словом, красотка, вдруг поняла, что ещё и втрескалась по уши. Херово было так, что хоть беги и возвращай. Я и правда выбежала, забыв даже, что нагишом. Опять же хорошо, что мои соседи наш дачный участок не очень уважают, обошлось без позорища. Двор был пуст, и светло уже совсем. Чего я ждала, дура? Что будет сидеть на крыльце и ждать, пока наплачусь?
Я вернулась в дом, перевернула подушку – с одной стороны она совершенно промокла, и уснула. Проснулась уже вечером, совершенно разбитой. Поехала в город, в свою коммуналку, которая все так же привычно пахла капустой и лаком для ногтей – на кухне, сидя на подоконнике, соседская девочка красила ногти на ногах.
- Привет, - сказала Машка. – Загуляла, я смотрю? Ты это, сотку не займешь до зарплаты? Представляешь, козёл этот бросил меня, ушёл к той, что моложе… А ещё говорил любовь. Тьфу.
Я открыла свою крошечную сумочку, там стопка купюр из казино. Вытащила одну, не посмотрев на достоинство, протянула Машке. Судя по тому, что соседку как ветром сдуло, на водку там точно хватало. Я пошла к себе. Бардак, все валяется, все перевернуто… сюда тоже приходили флешку искать. Испачкали своим присутствием мой дом, и домом я его больше не ощущала. Я собрала вещи и уехала утром же. Не в кругосветку, нет. В санаторий. Инстинкт самосохранения у меня остался, как и вбитое накрепко – папочку надо слушать. Он сказал лучше уехать, я и уехала. По возвращении оказалось, что из садика меня и правда, уволили. Даже странно, что меня это удивляет.
