- Явился… кавалер.
И посторонилась, пропуская в тёмную квартиру. Коридор я преодолел в два шага, постучался в комнату Васьки. Она открыла не сразу. Сонная, отчего-то сердитая. Меня увидела, рассердилась ещё больше. Зато оказалось, что не нужно ничего придумывать, ничего говорить.
- Ты почему так долго? – воскликнула Васька и даже ногой топнула.
И внезапно оказалось, что не стоило переживать за пса – вовсе он меня не ревновал. Ревновал я. Ваську к Коржику, его к Ваське… и улыбался. С Коржиком пошла гулять Машка. Всего за сто рублей и клятву не пропить его. Мне слишком хотелось… Ваську трогать, чтобы озаботиться безопасностью пса. К счастью, его не пропили.
Вечером Васька лежала голая на полу, постелив одеяло, с ворохом закопавшись в карты, из которых было видно буквально лишь её макушку и задницу. И на то и другое я взирал с удовольствием.
- Несколько лет выстраивала маршрут, - ворчала она. – А здесь черт ногу сломит!
Коржик носился по бумагам создавая ещё больший хоас, ему нравилось, как они хрустели. Потом взялся за самую большую карту и одним движением оторвал целую Австралию.
- Отдай, - рассердилась Васька. Коржик тоже рассердился и Австралию съел. Вася плюнула, выбралась из под карт и залезла ко мне на колени. – Плевать. Давай просто будем ехать, далеко-далеко, куда глаза глядят. Здорово же?
- Здорово, согласился я.
И правда, все было здорово. И голая Васька на моих коленях, и пёс, доедающий Африку, надо бы отобрать у него карту… И то, что лягушонку можно забрать отсюда, а потом никогда никому не отдавать. Идеально. Кажется, вечер, или даже целую жизнь не в силах испортить вообще ничего.
- Только сначала сходим к маме.
Ну, или почти ничего.
Эпилог.
Я потерял Ваську. Вот только утром была, а сейчас нет. Пробежался по трем существующим улочкам посёлка, заглянув в имеющиеся три магазина, два кафе и одну аптеку. Не было нигде. Я даже паниковать начал, последние дни она ходила, как в воду опущенная, да и куда можно пропасть с острова, скажите мне? Я вернулся домой. Коржик, изрядно потолстевший и постаревший лежал возле не разожжённого камина, и всем видом демонстрировал, что неплохо бы его и разжечь.
- Поднимайся, ленивая задница, - велел я. – У нас Вася пропала. Давай-давай, ты же все таки охотничья собака.
Коржик вздохнул и задницу от ковра оторвал, потрусил на улицу. По дороге обнюхал Васькину сумку, видимо и правда вспомнил, что охотничий. Дождя, против обыкновения не было, хотя тучи на горизонте собирались. Я прихватил зонт и пошёл вслед за собакой. Пёс не спешил. Обнюхивал все кусты, потом и вовсе пометил один из них, задрав ногу. Так мы остров и за неделю не обойдём, проще одному. Но тут Коржик удивил. Свернул на тропку за нашим домом и направился по ней наверх. Затем вовсе в кусты полез, и дальше, в хвойный лес. Здесь удивительно. Солнце золотит стволы сосен, иголки мягко шуршат под ногами, и воздух такой чистый, что дома, в России, его можно было бы продавать в бутылках, причём задорого продавать.
Коржик тявкнул меня поторапливая, я устремился за ним. Васька нашлась на утесе. Высота здесь такая, что у меня горло перехватывало, а она сидит на краю и ноги вниз свесила. Ветер волосы треплет, они рыжие совсем – от солнца выцвели. Пока мы добрались до этого островка нас знатно помотыляло по свету, в том числе и в местах, которые гораздо солнечнее, чем этот.
- Привет, - повернулась она ко мне. И по камню рядом с собой похлопала. – Садись.
Я сел, хотя высота нервировала. Внизу волны бились о острые камни, в воздухе парила мелкая холодная взвесь, оседала на волосах, коже, одежде… Страшно, а ещё – страшно красиво.
- Тебя два часа не было, - сказал я, стараясь, чтобы мой тон не был обвиняющим.
- Здесь просто красиво так… И два с половиной года уже, как мы уехали.
Я кивнул. Если честно, все мои мысли сейчас были о том, чтобы сдернуть Ваську с уступа и домой увести. Мне казалось, что камень мог упасть в любой момент, и никто не убедит меня в том, что он стоял тут тысячу лет и ещё столько же простоит. Пусть стоит. Без Васьки только. Но за эти два с лишним года я уже понял, если ты чего-то очень хочешь от этой невозможной девушки добиться, ни в коем случае не стоит этого показывать. Упряма она была не в меру.
Начал накрапывать дождь, я раскрыл над нами зонт. Коржик подошёл и втиснулся между нами, тут теплее. И смотрел так на меня… с чувством собственного превосходства. Словно знал, что Васька от меня скрывает. Вполне возможно – они часто секретничали.
- Ты знаешь, вот где мы только не бывали, - продолжила Вася. – Мне только тут захотелось задержаться.
- Надолго?
- На годик… другой. Не больше. Пока младенец не подрастёт и не сможет с нами путешествовать. Смотри, как красиво!
И показала пальцем вперёд. Там солнце, спрятавшееся было за тучами снова выглянуло, залило все вокруг интенсивно розовым светом, а сами облака подсветило багряным. И правда, красиво. Хотя, что?
- Что? – переспросил я. – Что ты сказала???
-
Я как-то так… нечаянно забеременела. И знаешь, хочу этого малыша. Ему здесь хорошо будет. Здесь так красиво, такие люди хорошие, пусть и по-русски не бельмеса. Но конечно, до того, как малыш сможет бегать на утёс, нужно будет переехать.
Васька затрещала. Это она умела, словно специально включалась, чтобы у меня не было времени понять и обдумать. А потом она повернулась и я её глаза увидел. Испуганные. Маленькая моя… чего там навоображала? Я прижал палец к её губам, останавливаясь словесный поток, Васька послушно заткнулась.
- С камня вставай, - сказал я, мелочно радуясь тому, что наконец появился повод потребовать, чтобы она уже ушла отсюда. – Он холодный. Немедленно.
И она встала, о чудо. Даже возмущаться не стала тем, что я попираю её гражданские и прочие свободы. И мне легче стало. Ребёнок он там, где-то в не обозримом будущем, а Васька тут. И не на этом многометровом отрызке, на самом его краешке. И это хорошо.
По дороге домой дождь полил в полную силу, я отбросил зонт, от которого не было никакого толку, подхватил Ваську на руки и побежал. А дома скорее под горячий душ, и камин разжечь, пока Коржик не пробег во мне дырку гневными взглядами.
